style="font-size:15px;"> – Благословляю! – Отец Варлам перекрестил ее, женщина поцеловала ему руку.
– Вы не поверите, но мне сразу стало легче, – сказала она.
– Так и должно быть, значит, на вас снизошла божья благодать. Но не на них.
– Снизойдет и на них. Это счастье, что Господь послал нам вас.
Несколько мгновений священник пристально смотрел на нее.
– К сожалению, это понимаете только вы, – произнес он.
– И я не сразу стала это понимать, многие годы жила во тьме. Но свет воссиял надо мной. Я очень надеюсь, что однажды это же случится и с Мишей, и с Виталиком и с Ренатой. Вы даже не представляете, как я этого жду.
– Представляю. Жажда Бога – это самая сильная жажда человека.
– Вы правы, батюшка. Только не всегда она посещает человека, – грустно проговорила Софья Георгиевна.
Михаил Ратманов сидел в спальне и с нетерпением ждал появления жены. Он весь кипел от злости. И едва она вошла в комнату, в тот же миг вскочил с кресла и кинулся к ней.
– Софья, объясни мне, что это сейчас было? – брызгая слюнями ей в лицо, прорычал он.
Софья Георгиевна в изумление замерла на месте. Таким разъяренным она давно не видела мужа, если видела вообще.
– Миша, о чем ты?
– О твоем святоше. Кто ему позволил устраивать этот цирк. Мы приняли его в нашем доме, хотя я самого начала был против, но ты захотела, я согласился. Но я не давал согласия на подобные представления. Все смотрели на него, как на сумасшедшего. И, кажется, они не далеки от истины.
Софья Георгиевна попыталась приобнять мужа, но он резко отпрянул от нее.
– Миша, отец Варлам не сумасшедший, он просто так видит мир. По его мнению, он едва ли не целиком пребывает в грехе. И эта страшная пандемия послана нам потому, что мы все постоянно грешим.
– Если ты помнишь, я по образованию историк. И изучал все эти апокалиптические бредни. Их произносили две тысячи лет назад, пятьсот лет назад, ну пусть даже сто, и люди всерьез к ним относились. Но в наше время, это выглядит просто дико. Ладно бы, он нес эту чушь в своей церквушке перед такими же, как он, сумасшедшими прихожанами. Но здесь собрались совсем другие люди. Что подумает мой отец, братья, эта француженка, наконец, о нас? И без того о России в мире черт знает, что говорят.
Софья Георгиевна села в кресло. Она молчала и даже не смотрела на мужа. Это быстро вывело его из себя.
– Почему ты мне не отвечаешь? – закричал он. – Или ты считаешь, что все так и должно быть.
Софья Георгиевна медленно повернула голову в сторону Ратманова.
– А ты считаешь, что что-то изменилось по сравнению с тем, что было тысячу или даже две тысячи лет назад? Ты, в самом деле, думаешь, что грехов стало меньше?
– Мы будем сейчас говорить о грехах?
– А о чем?
– О том, что делать с этим местным Савонаролой. У меня один его вид вызывает
