и….
Если ребенок еще жив, то последнее, что он почувствует – разрывающее грудь биенье материнского сердца.
Хотя какой там ребенок. Так – комочек. Многие такие комочки не задумываясь выскабливают, как упаковку йогурта…
– Долго еще?
– Скоро. Потерпи. Муж-то где – следом летит?
– Летит… – Кусает губы.
– Больно? Терпеть можешь или?
– Могу. Пока могу. Только говори. Говори со мной. Не хочу опять в эту черную яму…[1]
…Мне тридцать восемь. Я не умею плакать. Я не просто врач, а врач МЧС. Вы знаете куда и когда нас посылают. В последние годы все чаще и чаще. Но сейчас это неважно. Сейчас мне необходимо пробить скорлупу ее жуткого одиночества, одиночества боли и неизвестности.
Я беру ее за руку, и ее пальцы рефлекторно цепляются за мои.
…Она была моя студентка. На практике. Мы встретились год назад. А расстались… Да и не расставались мы… Просто у каждого своя жизнь. А между тем и этим произошло то, что произошло. То, что не стоило счастья и спокойствия наших близких.
А ребенок…
Что ж… Она сказала будущему мужу, что беременна. Свадьбу решили не откладывать, чтобы успеть насладиться свадебным путешествием еще до рождения малыша. Вот и насладились…
А я промолчал. Ни моя жена, ни двое наших мальчишек не были готовы к такой сногсшибательной новости.
– Это Б-г меня наказал… За все…
– Что, Рита? О чем ты? Опомнись!
– Я знаю. Я и мужу так сказала… Когда меня увозили… Прости…
– Да что ты. Неважно это сейчас. Совсем…
– Не знаю. Может быть. Если мальчик родится… назову твоим именем… Можно?
Зуммер вызова по внутренней связи. Голос командира.
– Олег, как там твоя подопечная? Довезем?
– Если ты не угробишь – довезем…
– Во-во, в этом-то и дело. Понимаешь, кругом засветки, сплошной фронт… Если бы на посадку и взлет время не потеряли, успели бы проскочить. А теперь все закрылось – ни назад ни вперед. И верхом не пройти, наковальни местами до двенадцати тысяч. Хреново все, понимаешь… Минут через десять-двенадцать может такое начаться… Короче, сам все знаешь, который год летаешь. Ты подготовь там все на всякий пожарный, трясти будет так… Мы, конечно, постараемся, но тут уж – сам знаешь – все от бога…
И это началось… Огромную реактивную машину швыряло во все стороны, где-то в фюзеляже что-то грохнулось – не успели или забыли закрепить, но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило снаружи… разряды, светящиеся от атмосферного электричества плоскости, которые неизбежно должны были вот-вот просто отвалиться, рев двигателей…
У Риты были совершенно безумные, потерявшиеся от страха и боли глаза, она смотрела на меня, я видел, как шевелятся ее губы и ничего не слышал, потом все вдруг куда-то провалилось, я обо что-то треснулся плечом так, что искры из глаз, упал на нее, закрывая
«Черный тюльпан» – во время войны в Афганистане, так называли транспортные самолеты ИЛ-76, перевозившие назад в СССР, тела погибших советских солдат. Для тех, кто уже не знает…
