как знающая себе цену шлюха, разлегся под крылом нашего самолетика.
– Это ты о ком? – сквозь полудрему поинтересовался Ружин. Совесть его, наверное, была чиста, как у младенца, а при такой совести отчего бы не поспать – тем более, что равномерное гудение моторов убаюкивало? Зато я заснуть не мог. И дело было совсем не в угрызениях совести.
– Это я о полковнике.
– Зря ты о нем так, – лениво возразил он, приоткрыв левый глаз. – Василич на самом деле нормальный мужик. Ну, сцепился с тобой – это еще ничего не значит. Просто когда работаешь много и с напряжением, крыша начинает съезжать. И этот процесс от владельца крыши не зависит. А когда работа такая, как у него, крыша едет во вполне определенном направлении. Чего доброго, можно и пистолет выхватить, и пострелять в тех, кто тебе не приглянулся. Ему же со всякой шушерой дело иметь приходится – маньяками, садистами, шизоидами всех мастей. Ты уж его прости. Не сдержался человек. Этому, хочу заметить, и ремесло твое поспособствовало. Если бы ты на рынке лифчиками торговал, он бы на тебя ни за что не накинулся. Верь мне.
– Об этом я и сам догадался, не дурнее некоторых, – огрызнулся я. – Только если я согласился рисковать жизнью ради их интересов, то они и относиться ко мне должны, как к деловому партнеру, а не как к потаскухе, которая сделала вид, что дает по любви, а сама потом денег требует.
– Он тебе партнерство не предлагал, – напомнил Ружин, открыв уже оба глаза. – Это сделал я, согласись? – Поскольку спорить с таким утверждением было трудно, он не стал дожидаться ответа, сразу продолжив: – Они о нашем разговоре не знали. Но договор между мной и конторой уже вступил в силу – было обещано отпущение грехов всем участникам операции, безоговорочное и беспрекословное. Только несколько иное, чем я преподнес тебе. Имелось в виду, что они сквозь пальцы посмотрят на то, что мы наделаем в стане «Вестников Судного дня». А я, получается, их обманул – теперь придется прощать все, что ты натворил до. Но ведь нашу с ними договоренность можно истолковать и так, правда? Вот это Василичу и не понравилось, из-за этого он на тебя и взъелся. Ну, да ладно, я своего добился. А тебе совсем нет резона обижаться на него – он на земле, а ты в небе, и расстояние между вами увеличивается. Так что можешь закрыть глаза и спать.
– Черта с два, – прорычал я. – Как ты думаешь, смогу я заснуть, так и не выяснив все до конца? – Ружин молча пожал плечами – мол, не знаю, чужая душа – потемки. – Не смогу! Почему именно я? Ведь ты даже имени моего ни разу не спросил!
– А зачем? – удивился он.
– ?! – я ошарашено вытаращился на него. – Как бы тебе сказать… Вот я твое имя знаю – Олег Ружин. Доведись нам попасть в передрягу, я крикну тебе: «Олег, атас!», и станет ясно, что я к тебе обращаюсь. А вот каким макаром ты меня звать будешь, если приспичит?
– Чубчик, – Ружин спокойно назвал мою погремушку. – Мне и этого хватит. Думаю, других Чубчиков там не будет. Я же не идиот, я работал в солидной конторе, потом журналистом,
