его в моем направлении. Чуть выше перетянутых кистей. Веревка тенькнула, разделяясь под напором острого лезвия, я упал вниз, ударился о землю и мягко сложился втрое безжизненным телом.
Солдат соскочил с коня, подхватил меня на руки и понес к своему скакуну, на ходу ворча под нос:
– Полторы тысячи лет! Здесь, там, и везде успеть надо, за всеми четырьмя проследить! Как я устал!..
…Самое забавное – то была бесполезная жизнь. Я многое узнал, прислуживая авгуру во время церемоний, мог бы и сам отлично исполнить его роль, но кому нужны гадания, если свою-то судьбу гадающий предсказать не в состоянии? Невозможно это.
– Как же я устал! – ворчал Доктор. – Оживишь его – и начнутся бесконечные расспросы. Как будто я могу знать, что там задумали Великие! Когда же это кончится?..
– Скоро, Доктор, – весело сказал Копер. – Нынче вы оживите его в последний раз. Знамения были ясные. Четверо впервые собраны вместе. Лента Мебиуса заканчивается.
– Она никогда не заканчивается, – возразил Доктор. – Я в это уже не верю. Мы будем проходить ее виток за витком, и обе стороны будут, как одна, и конца у нее нет. А ты что – не так думаешь?
– Изнашивается все, Доктор! И лента Мебиуса, истершись, порвалась. И закончилась, как заканчивается все в этом мире. Как закончится когда-нибудь и сам мир. А что по сравнению с ним какая-то лента Мебиуса? Знамения были ясные. Этот раз – последний.
– Старый софист, – отмахнулся Доктор. – Откуда тебе знать?..
– Будут четверо собраны вместе,
Когда призраки мир наполнят.
Их черед охранять Пределы…
Доктор, ты забыл слова напутствия, – неприятно хохотнул Копер.
Доктор появился в поле моего зрения так внезапно, что я удивился его прыти. Удивился и напряг слух. Сейчас должно было прозвучать нечто, что – я это чувствовал! – станет очень важным для меня в ближайшем будущем.
– А я и не знал их, Соглядатай! – грозно сказал Доктор. – Если ты, конечно, помнишь об этом.
– Значит, время еще не пришло. Значит, это я поторопился. Когда выйдут Сроки, ты все вспомнишь, Доктор, – поспешил оправдаться Копер.
Доктор угрюмо промолчал.
Я был разочарован. Я ждал Чего-то. Но, если Что-то и прозвучало, то его важность осталась для меня сокрыта. А это было равносильно тому, что я ничего не слышал.
Странная пара – Доктор и Копер – продолжали идти вперед. Оба молчали, но их молчание было разным. Доктор молчал угрюмо и сердито. Звук, с которым при дыхании воздух вырывался из его ноздрей, говорил о том, что он почти в бешенстве. Но я ему завидовал – он мог дышать. А это уже много.
Копер молчал по-другому. Его молчание было безразличным. В отличие от Доктора, в голове у которого копошились не самые приятные мысли, в большом черепе его спутника никаких мыслей, кажется, вообще не было. Он был всецело поглощен
