ещё не конец, если до захода солнца он окажется в тепле – их ещё можно будет спасти. Он это знает хорошо, ведь он – старый боец Восточного фронта; в России морозы были куда более жестоки и безжалостны. В январе сорок третьего, когда их полк отступал из-под Краснодара, холода в степи стояли до минус тридцати, шквалистый морозный ветер сбивал с ног…. Жаль, что ему тогда, во время марша, не удалось уйти на русскую сторону…. Чёртов Ярослав! Из-за него они тогда не решились дезертировать, хотя стоило им сделать сотню шагов в кубанские плавни – и все, никакие патрули им были бы не страшны…. Ярда всё плакал, боялся, что семьи дома расстреляют…. Хотя – как он мог его судить? У Ярды – трое детей, ему было, чего боятся. … А потом, уже на Маныче, по дороге на Батайск, когда их сводную батарею прямо на марше раздавили русские танки – они, не зная, куда идти, двое суток просидели в развалинах какой-то фермы. Вокруг – голая степь, укрыться негде… когда на третий день они вышли из своего укрытия – то были тут же схвачены патрулем немецкой полевой жандармерии. Какая жестокая ирония судьбы…
Среди зарослей лещины, километрах в полутора впереди, мелькнул дымок…. Показалось? Да нет, действительно дымок. Лесорубы? Хотя какие сейчас лесорубы… скорее уж, ягдкоманда расположилась на отдых. Пожалуй, лучше этот дымок обойти подальше…. Спуститься в овражек? Было бы неплохо, но уж больно густо он занесен снегом. Пожалуй, имеет смысл пройти по краю, прячась за зарослями можжевельника – к тому же постараться не наступить на сухую ветку. Чёрт его знает, кто развёл этот костёр – лучше обойти его подальше…
Всё ниже и ниже…. Через минут двадцать, если он будет идти в прежнем темпе – внизу покажется дорога вдоль реки. Река…. Вода – это жизнь! Жутко болят глаза, всё тело болит и ноет, каждый вздох даётся с немалым трудом…. Только бы не потерять сознание в эти последние полчаса…. Только бы удержаться на ногах!
Когда началось восстание – кажется, никто не предполагал, во что это выльется. Власть Тисо пала так легко и просто! У всех тогда, помнится, кружилась голова от ощущения свободы – у всех, кроме русских. Те смотрели на нас, впавших в эйфорию, пьяных от только что добытой свободы – как смотрят умудрённые жизнью, тёртые и битые судьбой старые учителя на восторженных выпускников, наивно и смешно мечтающих о грядущих успехах во взрослой жизни. Русские понимали, кто такие немцы и на что они способны…. Мы же не думали о немцах; большинство из нас полагало, что главное – это свалить Тисо и гардистов, избавить Словакию от власти обанкротившихся клерикалов, втянувших нас в войну с Россией; как же мы были наивны!
Даже когда с юга в Нитру начали прибывать мадьярские части – руководство восстания поначалу никак не воспринимало их всерьез; в конце концов, у нас было почти пятьдесят тысяч штыков, плюс – восточнословацкий корпус! Русские напрасно взывали к благоразумию и осторожности – к чему? Ведь это наша земля! Кто здесь сможет что-то нам сделать? Тем более – на «Три дуба» каждый день приземляются
