и это не ускользнуло от внимания немецких диссидентов. Кристофер Хайн, известный восточногерманский писатель и диссидент, в 1990 году заявил в интервью:
[Наша задача в ГДР осложнялась тем, что] все как один могли ежедневно в восемь вечера покинуть страну и отправиться на Запад – посредством телевидения. Это ослабляло давление. В этом состояло наше отличие от Польши, Чехословакии и СССР. Там давление не снижалось, что вызывало противодавление… Вот почему я всегда завидовал русским и полякам… Вообще же полезное соседство Федеративной Республики [Германия] не было полезным для нашего развития… У нас не было самиздата, поскольку был доступ к издательствам Западной Германии.
Исследование архивов подтвердило правоту Хайна. Восточно-германские власти, пекущиеся о самосохранении, прилагали много усилий для того, чтобы уловить настроения молодежи. Для этого они регулярно заказывали исследования, большинство которых проводила организация с жутковатым названием Центральный институт исследований молодежи (основан в 1966 году). В 1966–1990 годах сотрудники института провели несколько сотен опросов старшеклассников и студентов вузов, молодых рабочих и т. д. Руководство института не было вправе ни исследовать другие демографические группы, ни публиковать результаты своих исследований. (Эти материалы, ставшие доступными после воссоединения Германии – настоящий кладезь информации для ученых, изучающих жизнь в ГДР.) Респондентов спрашивали, например, согласны ли они с утверждениями “Я придерживаюсь марксистско-ленинского мировоззрения” или “Я люблю Восточную Германию”.
Хольгер Луц Керн и Йенс Хайнмюллер – немецкие ученые, преподающие в Соединенных Штатах, – изучили эти данные, чтобы понять, как удовлетворенность граждан ГДР своей жизнью и поддержка ими режима соотносились с доступностью западного вещания. Они опубликовали результаты в статье с провокационным названием: “Опиум для народа: о роли иностранных медиа в стабилизации авторитарных режимов”. Керн и Хайнмюллер обнаружили, что восточногерманская молодежь, которая могла смотреть передачи западного телевидения, в целом была более довольна жизнью и режимом. А молодые люди, жившие в Долине невежд, были в большей степени политизированы, критически настроены по отношению к режиму и – самое интересное – склонны к обращению за выездными визами. По словам Керна и Хайнмюллера, “неожиданно для марксистов капиталистическое телевидение, похоже, выполняло в коммунистической Восточной Германии ту же роль, которую Маркс приписал религии в капиталистическом обществе, объявив ее ‘опиумом народа’”.
Керн и Хайнмюллер сочли это эскапизмом: “Западногерманское телевидение помогало восточным немцам ежевечернее сбегать от коммунизма по меньшей мере на пару часов, что делало их жизнь более терпимой, а восточногерманский режим – легче переносимым… Влияние западногерманского телевидения привело к тому, что поддержка режима со стороны населения выросла”.
