мне удается уразуметь природу этой реакции, в его голове еще кое-как укладывается гипотетическое существование транссексуалов. Но вот чтобы так – в открытую – снимать о них и для них мультики в диснеевском духе с романтическими переливами арф?!
Досмотрев и не в силах вместить в сознание, он запускает ролик повторно. На третьем просмотре мы с Телохранителем уже дружно гогочем со стонами и непроизвольными всхрюкиваниями.
Лейтмотив транссексуальности как повод для приколов над Тревожным Магистрантом всплывает в разговорах до конца дня. Но нашему морально пострадавшему товарищу так и не удается оклематься от полученных впечатлений.
Назавтра является Заправский Ученый, пропустивший просветительный экскурс в физиологию транссексуалов.
– Пока ты там в больнице возился с пробирками, – радостно приветствую его я, – мы приняли решение, – кивок на Телохранителя и Магистранта, – сделать операции по смене пола.
– Чудесно! – в тон мне отзывается Заправский Ученый. – Буду иметь вас всех троих. Поочередно.
Берлинская стена в моей голове
Понятие “русский” в Израиле, да и во всем мире, не имеет этнической окраски и не подразумевает национальной принадлежности. Русские – это те, кто говорят, и главное – думают по-русски.
До сих пор я использовал термин “русские” в кавычках для обозначения русскоговорящих граждан Израиля. А этнические русские, проживающие в России, для нас – русские русские.
Изначально я собирался строгого придерживаться терминологического разделения между: “русскими”, русскими и русскими русскими. Но боюсь, это только усугубит путаницу. Что, в сущности, не обязательно так уж плохо, и, быть может, даже обогатит текст. Практика показывает, что читатели способны усмотреть совершенно непредсказуемый смысл, зачастую противоположный тому, что подразумевал автор.
Один из возможных выводов из этого наблюдения таков: стоит нагородить побольше туманных образов, двусмысленных идей и смутных намеков, хорошенько перемешать, и, если от страницы к странице текст увлекателен, в тепле читательского внимания у каждого в голове испечется свой индивидуальный каравай смыслов.
Правда, путаницы и без того возникнет предостаточно. И нет нужды множить ее терминами, разнящимися исключительно знаками препинания. В дальнейшем все три понятия я стану обозначать одинаково, надеясь, что из контекста будет ясно, о чем речь.
Теперь, когда мы, наконец, разобрались, кто есть русские, можно сделать вот такое признание: я долго жил в уверенности, что русские (и, следовательно, “русские”) – они какие-то особенные. Не такие, как все остальные люди на земле.
Сызмальства все вокруг – общество, культурная среда и русская классика пичкали меня баснями про загадочность русской души, про бескрайнюю степь, про “Поле-е-е, русское поле…” И я охотно верил, так как считал себя их правомерным бенефициаром. И поэтому не помышлял о возможности полноценного
