даже теперь, хотя прошло два года, порой ведёт себя как мой младший братишка. Очень докучливый младший братишка.
Андре начинает открывать записку.
– Ну хватит, отдай!
Всё так же ухмыляясь, он качает головой и медленно разворачивает её.
По правде говоря, я понятия не имею, что там написано, но я не позволю Андре узнать первым. Может, кто-то зовёт на хеллоуинскую вечеринку, а может, гадкая Каролина решила сообщить, как ужасно сидит на мне костюм чёрной кошки. Я бы нисколько не удивилась, ведь за последний год хорошая подруга превратилась в злейшего врага.
Снова пытаюсь выхватить листок, но Андре, пританцовывая, отступает дальше. Записка уже почти развёрнута.
Он читает её про себя, и улыбка сразу тает.
– Как это понимать? – хмурится Андре. – Шутка, что ли?
Он переворачивает листок, и я успеваю разглядеть коряво нацарапанные строки:
Встречаемся на кладбище.
Сегодня. Полночь.
А не то…
– Ну-ка! – Я снова тянусь за письмом, и на этот раз Андре отдаёт. – От кого это?
Пожав плечами, он прислоняется к шкафчику рядом.
– Может, розыгрыш?
Перечитываю: почерк незнакомый, не Каролинин точно. А других врагов в школе Джексона у меня вроде бы и нет.
Или всё же есть?
Уже готовая скомкать письмо, я бросаю на него последний взгляд, и по спине пробегает холодок.
«А не то…»
Что тогда?
– Наверняка розыгрыш, – говорю я. – Попугать на Хеллоуин решили. Скорее всего, на кладбище придут какие-нибудь старшеклассники.
А что, запросто. Ребята у нас в городке любят Хеллоуин, и старшеклассники частенько перегибают палку со своими шуточками. Одеваются монстрами и бегают за малышнёй, кидаются тыквами в машины. В прошлом году кто-то даже пропал во время игры в прятки на кладбище и нашёлся только утром.
Поёжившись, я сминаю записку и швыряю в мусорную корзину. Нет уж, такое не по мне.
– Ладно, пошли. – Я запираю шкафчик и застёгиваю рюкзак. – Мама, наверное, уже выложила сласти, которые прятала до Хеллоуина.
– Сласти – это хорошо! – Андре берёт меня за руку, и мы выходим из школы. Но даже за весёлой болтовнёй меня не покидает неприятное чувство.
Кто-то хочет, чтобы я пришла на кладбище, да ещё в полночь.
Кто-то хочет меня напугать.
Мы идём по школьному коридору, и странное послание не выходит у меня из головы. Кто мог его оставить? Каролина? С неё сталось бы, но… Не знаю, слишком уж очевидно, и потом, она из тех, кто больше сплетничает, чем пугает.
Мне ли не знать.
За последний год она и на меня стала смотреть как на врага. Грустно, ведь мы дружили, когда ходили в театральный кружок.
Вижу, Эйприл не по себе, и не хочу пугать её ещё больше, поэтому не рассказываю о записке в собственном шкафчике. Почти такой же, но без угроз в конце:
В полночь на кладбище.
Будет страшно.
Наверняка хитроумный розыгрыш над восьмиклассниками, а не проделки мстительной Каролины. Либо так, либо приглашение на что-то вроде вечеринки.
В любом случае я иду. Если Каролина действительно собралась нас испугать, я непременно должен увидеть, как она сядет в лужу. А если там вечеринка, не хочу пропустить.
Провожаю Эйприл до дома и подбадриваю как могу. Почти все кругом уже нарядились в маскарадные костюмы. Всё больше зомби да мумии, наспех обмотанные туалетной бумагой, но кое-кто подошёл к делу вдумчиво. Я прохожу мимо пирата с крикливым птичьим чучелом на плече и чуть не взвиваюсь в воздух, когда замечаю, что ногу ряженого отъедает пластиковая акула. Очень реалистичная.
Хеллоуинскую ночь наш городок встречает с размахом, и в этом году конфетная дань должна быть просто огромной. В центре на главной улице всё уже закрыто и стоят палатки, где раздают бесплатные сладости и горячий сидр. А дом Эйприл – прямо за углом, поэтому к нам наверняка нагрянут целые толпы гостей. Жду не дождусь, а вот Эйприл сникла.
– Мы опять дежурим у входа? – спрашиваю я.
Она молча кивает. Явно до сих пор думает о записке.
– Мама поведёт Фредди гулять. Он уже большой, сам будет стучаться и кричать: «Сладость или гадость!»
Здорово! Значит, все угощения достанутся нам.
Эйприл улыбается, но
