жуя клубнику. Только теперь ее образ больше не вызывает желание. Теперь ему тошно, потому что все эти ее красота, невинность и соблазнительность только напоминают ему о том, во что он превратился.
Каждый раз им что-то мешает. Поневоле поверишь в проклятия.
– Идем, – говорит он, – времени мало, надо подобрать тебе приличные платья.
Подумав, добавляет:
– Которые удобно снимать.
Но настроение уже испорчено, и вид Олененка в офисных платьях разной степени сексуальности вызывает разве что поверхностное эстетическое наслаждение. Она действительно хороша. Не так, как те, к которым он привык. Сейчас в моде фигуристые девчонки, которые даже в офисных нарядах смотрятся, как порно-звезды. А эта, пожалуй, фигуристая по-спортивному. С длиннющими ногами, тонкой талией, соблазнительной грудью, и в то же время в ее облике совсем нет пошлости.
Олененок, как есть. Хоть и зубастая.
Что же привело тебя в его лапы?
Надо покопаться немного, чтобы Данков не узнал. В ней легко читается напряжение и готовность защищаться, такого не бывает у девочек из хорошей семьи. Для ребенка, выросшего в достатке и вседозволенности, Олененок слишком неприхотлива и послушна. Хоть это и дается ей с трудом.
– Все, – он поднимается, – собери, что подошло. На сегодня закончим. Завтра после обеда будь готова.
– К чему?
Она устало зевает и потягивается.
– Завтра и узнаешь. Покупки привезут на дом.
Он расписывается на чеке и вызывает водителя, чтобы забрал Лесю и покупки и отвез домой. На самом деле Архипов планировал оставить ее и на ужин, подразнить немного, возможно, привести в клуб и заставить потанцевать для него, но блядский звонок испортил настроение.
И вот он уже несется по трассе, мимо зеленеющих деревьев, за город.
К кладбищу.
Мне нужны весы. Существуют весы позитива? На одну чашу сложить все плохое или пугающее, что случилось за день, на вторую сгрузить приятности. Какая перевесит – такой и день. Потому что сама я разобраться не в состоянии. Сижу на полу, в окружении пакетов и коробок, и не знаю, быть счастливой или испуганной.
Наверное, все же счастливой, потому что такого количества покупок мне даже в лучшие годы жизни с родителями не позволяли. И пусть в примерочной Архипов чуть не довел меня до приступа паники, я все равно с наслаждением раскладываю в шкафу обновки. Тем более что после таинственного звонка шефа будто подменили. И из насквозь порочного мудака, задавшегося целью меня напугать, он превратился в равнодушного мужчину, которых в каждом магазине женской одежды – по два десятка на дню.
Я пытаюсь убедить себя, что мне не интересна жизнь Архипова, но разве можно совладать с природным любопытством? Только и остается уговаривать себя не лезть снова в непонятные глубины, а просто перетерпеть нужный срок.
Ну и попутно порадоваться всему, что перепадает. Вкусному обеду, новым платьям, камамберу с клубникой, который мы так и не доели, и официант вручил мне остаток домой. Им
