это уж слишком. Я хоть и подтянут, но не атлет.
– О, это несложно исправить.
– Накачать мне огромные бицепсы? – насмешливо произнес Андрей.
– Нет, что вы, – она засмеялась, красиво обнажив зубы. – Исправить прямо на холсте. Пририсовать желаемое.
– Нет, благодарю. Я за правду жизни, – сухо ответил Андрей и вновь отвернулся.
– У, какой вы серьезный и принципиальный… Таким вы мне еще больше нравитесь. Тогда… Тогда я могу вас изобразить, например, в роли турецкого султана, в гареме. И знаете, мне легко организовать всю массовку для данной композиции. Роль султана вам подходит?
– Вполне! – неожиданно для себя хмыкнул Андрей и рассмеялся.
– Я знала. Знала… Мне вообще кажется, что я вас чувствую очень глубоко. Вы не находите, что мы с вами очень похожи?
– В чем, например? – Андрей вызывающе засунул руки в карманы летних брюк.
– Ну, во-первых, мы оба питаемся плодами. Во-вторых, мы оба – не ханжи, и, в-третьих, мы оба творческие натуры.
– Я ремесленник, – обронил Андрей.
– Не прибедняйтесь, Андрей Николаевич. Хороший хирург не имеет права не быть творческой личностью. Если бы это было иначе, то слава о ваших волшебных руках не шла бы по всей Москве. Я слышала, что вы принимаете людей и как костоправ, остеопат и мануальщик. Вправляете позвоночник. О, это вообще очень редкая и ценная специальность. Вы знаете, один мой знакомый художник страдал болями в позвоночнике, и ему посоветовали обраться к Герберту Аткинсону Баркеру. Вы слышали о нем?
– Да, – кивнул Андрей. – Но он же живет в Англии.
– Именно. Мой друг и ездил к нему в Лондон. И, представляете, доктор буквально возродил его – боли отступили.
– Да, так бывает.
– Вот и вы! Это же очень ценно в наше время. Я только чуточку удивлена, отчего вы не занимаете высокую должность? И не делаете себе карьеру? Тем паче сейчас, когда на базе Странноприимного дома разместился один из корпусов института скорой помощи имени Склифосовского.
– Именно по вышеозначенной причине и не делаю.
– Почему?
– Потому, что я неплохой хирург и костоправ. А любая общественная работа и лишние регалии лишь тешат бесов самолюбия и отвлекают собственно от самой работы.
– Вы… Вы… Просто… У меня нет слов! Теперь я точно влюблена в вас.
– Я женатый человек, Варвара Семеновна.
– Оу, и он мне только что говорил о том, что не ханжа. Что с вами, Андрей Николаевич? Причем тут ваша семья, дети, супруга и ваша личная свобода? Я полагаю, что вас трудно удержать в каких-то моральных рамках. Моральные рамки созданы для идиотов и плебеев. Для пролетариата, – понизив голос, произнесла она.
Он вновь усмехнулся.
«Эк, тебя понесло, милая барышня, – подумал он. – Так ты, бог знает, до чего можешь договориться. Пролетариат – тебе не брат. Жаль, что тебя сейчас не слышат твои партейные товарищи. Слишком
