прогулять, а то и подраться, он не знал.
Был драка. Причина самая простая – он назвал большого мальчика с рельефными мышцами Шермана «Трафаретом». Тот, не понимая шутливого тона Карла, встал в стойку и пошел на него. Карл был маленьким и смог увернуться так, что большая туша рухнула на пол. К тому времени столпилась значительная масса народа. Шерман поднялся и не стал медлить с ответным ударом. Карл не дрался, он уворачивался и старался не бить первым. Но ему изрядно досталось – была разбита губа, образовался синяк под глазом и на шее, не говоря уже о том, что скрывалось под рубашкой. Ему казалось, что все тело стало синим и заплывший глаз помогал ему поверить в это. Трафарет успокоился только после появления охранника. Драка не могла остаться в тайне. Уборщица Хьюс, монтер Джек и толпа малышей, завидевшие происходящее в школьном дворике, не могли среагировать иначе, как прокричать «вот это да!». Мальчики делали ставки, а девочки кричали «караул», хотя большинство кричали «Карлаул!». Тут же звонкий поток долетел до ушей охраны, а потом и сам мистер Пок, был оповещен о ЧП и вынужден говорить с зачинщиком, отпустив второго, совсем не обязательно для того, чтобы виновный понял, как нужно себя вести, а скорее просто для того, чтобы тот знал, что в школе есть кто-то главнее, чем он, и с ним нужно считаться, если решишь драться или, например, привести носорога.
– Кто я такой? – громко произнес мистер Пок.
– А вы не знаете? – ответил мальчик, уставший играть в эту странную игру с человеком на самой скучной работе. Дир не ответил, ожидая, что Карл тут же исправиться. – Мистер Пок.
– Правильно, мой мальчик, – с облегчением вздохнул взрослый. – И это имя, прежде всего, значит одно, что оно управляет, командует и как только ты услышишь Пок, ты должен вставать по стойке и подавать лапу… точнее, руку, – и в завершение к своим словам громко произнес. – Пок!
Карл не среагировал. Директор повторил, но понимая, что его действия безрезультатны, подошел к столу, и среди завалов откопал еще один целлофановый пакетик, грубо разорвал его и высыпал часть в рот.
Мистер Пок не любил, когда ученики повторяли свои «подвиги». Нарушили – привели к нему – разговор – в следующий раз другой мальчик, без приводов к нему. А тут – только неделю назад Карл отличился, назвал Черным квадратом темнокожего мальчика Густава. Еще и десяти дней не прошло, как он прокричал в радиоэфире о трех девочках Пауле, Лионоле, Рении – как о трехголовом монстре, одевающихся одинаково. И мало того, он был из тех, кто не любит молчать, и не боялся мистера Пока, как будто перед ним был не директор, а монтер Джек или сверстник. Дир мечтал о школе для собак, где бы он хорошо смотрелся. Но попав в этот кавардак, где приходится разговаривать не с желающими молчать детьми, он спасался своими историями о примерной собаке, которую нужно, наверное, отлить из бронзы и поставить перед крыльцом, как главный символ школы.
– А теперь иди, и помни, что ты Карл и если бы у моей собаки не было имени, и она не была девочкой, то я бы наверняка ее назвал…
– Я
