по Страстной площади, визжа полозьями по рельсам конки и скрежеща по камням. Чехов ругался – мокрые руки замерзли. Я взял у него арбуз.
Действительно, держать его в руках было невозможно, а положить некуда.
Наконец я не выдержал и сказал, что брошу арбуз.
– Зачем бросать? Вот городовой стоит, отдай ему, он съест.
– Пусть ест. Городовой! – поманил я его к себе.
Он, увидав мою форменную фуражку, вытянулся во фронт.
– На, держи, только остор…
Я не успел договорить: «осторожнее, он течет», как Чехов перебил меня на полуслове и трагически зашептал городовому, продолжая мою речь:
– Осторожнее, это бомба… неси ее в участок…
Я сообразил и приказываю:
– Мы там тебя подождем. Да не урони, гляди.
– Понимаю, вашевскродие.
А у самого зубы стучат.
Оставив на углу Тверской и площади городового с «бомбой», мы поехали ко мне в Столешников чай пить.
Ольга Леонардовна Книппер-Чехова (1868–1959), артистка Московского Художественного театра с 1898 года. Жена Чехова:
Вообще Антон Павлович необычайно любил все смешное, все, в чем чувствовался юмор, любил слушать рассказы смешные и, сидя в уголке, подперев рукой голову, пощипывая бородку, заливался таким заразительным смехом, что я часто, бывало, переставала слушать рассказчика, воспринимая рассказ через Антона Павловича.
Николай Дмитриевич Телешов (1867–1957), писатель, мемуарист, организатор литературного кружка «Среда»:
Чехов любил всякие шутки, пустячки, приятельские прозвища и вообще охотник был посмеяться.
Федор Федорович Фидлер. Из дневника:
27 марта 1913. Когда он (Потапенко) находился вместе с Антоном Чеховым в южной России, где звук «и» произносится как «ы» («мыло» вместо «мило»), Чехов имел обыкновение шутить: «C’est très savon» («это очень мыло», т. е. «мило»).
Ольга Леонардовна Книппер-Чехова:
Любил Антон Павлович выдумывать – легко, изящно и очень смешно, это вообще характерная черта чеховской семьи. Так, в начале нашего знакомства большую роль у нас играла «Наденька», якобы жена или невеста Антона Павловича, и эта «Наденька» фигурировала везде и всюду, ничто в наших отношениях не обходилось без «Наденьки», – она нашла себе место и в письмах.
Александр Иванович Куприн:
Он импровизировал целые истории, где действующими лицами являлись его знакомые, и особенно охотно устраивал воображаемые свадьбы, которые иногда кончались тем, что на другой день утром, сидя за чаем, молодой муж говорил вскользь, небрежным и деловым тоном:
– Знаешь, милая, а после чаю мы с тобой оденемся и поедем к нотариусу. К чему тебе лишние заботы о твоих деньгах?
Юлия
