и Collette Dinnigan, туфли Pierre Hardy и Bruno Frisoni и сумочку из крокодиловой кожи Trussardi, Леночка приходила к выводу, что все женщины – Козероги.
И, как и все Козероги, Дуська была нетерпима к легкомыслию. По крайней мере, временами. Когда Леночка легкомысленно давала свой телефонный номер первому встречному красавчику или, напротив, забывала его всучить солидному и богатому мужичку, Дуська свирепела. Правда, всегда сдерживала себя и только лишь внятно и доступно объясняла подруге, в чем та на сей раз была неправа.
Кроме того, если уж выдавать окончательный и бесповоротный Дуськин портрет, то следует упомянуть ее вечную подозрительность. Дуська не подозревала только самых близких друзей. А поскольку список ее самых близких друзей Леночкой, в общем-то, и ограничивался, то остальным приходилось несладко. Особенно мужикам...
На этом фоне Леночка выглядела существом в высшей мере экзальтированным, легкомысленным и взбалмошным. Со своими стихами, непонятными амурными похождениями, полувымышленными страданиями. А также – с бурной энергией, детской доверчивостью ко всем и вся и некоторым пофигизмом в отношении самого святого – карьеры и денег.
Если Дуська почти ни в чем в своей жизни не сомневалась, то Леночка сомневалась во многом. Как то: бывает ли любовь с первого взгляда, все ли мужики – сволочи, может ли красивая женщина быть умной. И даже – о ужас! – в том, что феминизм – это будущее человечества. В последнем, правда, она Дуське не признавалась.
И еще Леночка писала стихи. Самые настоящие. Например, такое:
Кто меня целовал до рассвета?
Чей ребенок за стенкою плакал,
А потом превращался в скрипку,
Чтобы плакать сильнее вдвойне?
Почему солнце желтого цвета?
Чьей рукою тревожные буквы
На конверте, упавшем под ноги,
От письма, что пришло не мне?
Почему солнце всходит и всходит?
Что вьюнка граммофонные трубы,
Запрокинув рты к солнцу, выводят,
Прорастая мне в окна из лета?
Сколько звезд на ночном небосводе?
Меня сводит с ума и изводит...
Я боюсь его! Знает ответы
Тот, кто Меня целовал до рассвета.
В своих стихах Леночка, несмотря на то что мечтала издать книжку, тоже сомневалась.
Не сомневалась она только в одном – в своей внешней и внутренней привлекательности. Очень редкое для женщины свойство: Леночка адекватно оценивала себя. Не пресловутые 90x60x90, но около того. Плюс эффектные каштановые волосы. Плюс зеленые чарующие глаза. К тому же она играла в шахматы и тратила тысячу долларов в месяц на шмотки.
Но феминисткой Леночка, скорее всего, не была. Коленька зарабатывал больше ее, карьера его продвигалась активнее, квартиру для них он нашел и оплатил вперед за три месяца сам, и Леночку это вполне устраивало.
– А куда мы, собственно, едем? – спросила она, с трудом отвлекаясь от мыслей о Коленьке.
– Ты меня вообще
