одна, которая никогда не заходила на территорию, не старая совсем женщина. Стройная, в длинном облегающем черном пальто, она протягивала узкую ладонь и смотрела исподлобья большими измученными глазами; привел ее и курировал люто-спокойный Гена. Куда ей заходить на территорию… она была пуглива как лань.
Аню Яр тоже гонял. Но как-то смягчал невольно голос: «Аня, милая, будь добра, выйди за ворота». Аня медленно вставала и, чуть изгибаясь в талии, чуть двигая своим безупречным станом нигерийской принцессы, выходила за ворота. «Если б рожа не такая опухшая…» – думал Яр.
К единственной нищей Яр был полностью снисходителен, к пожилой Татьяне, в прошлом главной смотрительнице Дарвиновского музея. Она подходила с маленьким целлофановым пакетиком в руке к самой паперти, и Яр ее выводил, только если начинал уже ругаться староста. Татьяна опустилась из-за сына Саши, наркомана. Он ее бил, отнимал на наркотики пенсию. Когда Саша попытался завязать с наркотиками и обратился к водке, Татьяна, чтобы поощрить менее пагубную привычку, стала с ним выпивать и очень быстро встала возле храма. Саша и эти деньги у нее отнимал, бил мать сильнее: сломал ей нос.
Яр подошел к нему раз и сказал:
– Ты это что, дорогой?
– А что… – растерялся Саша, который был выше высокого Яра на полголовы.
– А то. Ты что бьешь мать?
– Да он не бьет, – вступилась Татьяна. – Не бьет.
Тут уж несколько растерялся Яр.
– Ты, вот что, знай, мы ее в обиду не дадим. Она при храме, она наша, понял?
– Понял.
В следующий раз Татьяна пришла настолько побитой, что глаз видно не было.
– Опять он вас бил? – спросил Яр.
– Не надо… пожалуйста, не надо, – моляще потянулась к нему Татьяна. – Не вмешивайтесь…
Яр перестал вмешиваться.
Другое дело, Аня. Гена в отсутствие Бори затеял забирать у нее деньги. Она съездила к отцу на дачу, с ним не ужилась, но вернулась опять прежней красавицей. Гена такую вовсе не допустил ее просить. «Ты здоровая молодая девка, иди работай», – говорил он со злобой. Чего, казалось бы, стоило ему напоить ее, превратить в свою любовницу и усадить на прежнее место с табличкой? Но он, похоже, готов был скорее убить ее.
Аню стали кормить в трапезной, за что она ухаживала за цветами.
Яр наблюдал ее работу через окно сторожки, и силился созерцать бескорыстно. Яр не знал, как для других мужчин, но для него всегда влечение к женщине было мучительным, всеохватывающим, поэтому он дичился женщин, они легким своим появлением вызывали в нем восторг, страдание и стыд. Он и решил для себя, что следует относиться к женщине бескорыстно, и наглядную красоту ее воспринимать бескорыстно. Тогда сделается возможным глубокое чистое общение с женщиной, которое, в конце концов, когда-нибудь, приведет к чаемому счастью, о котором Яр мечтал с детства. Но сначала надо вымуштровать себя, приучить к такому бескорыстию. «Вот,
