на пару месяцев. Постоянство, дисциплина – точно не мои добродетели. Режим жизни, суета, беготня… – я понимаю, что это все отговорки были, но вот и их отнял у меня Господь!
Времени сейчас навалом, никаких забот, суеты, никакого «в суе мятения». Ешь, пей, думай, молись и пиши.
И вот здесь первая трудность. Я никогда много не писал, хотя в последние годы стал это делать намного чаще благодаря Фейсбуку, за что я ему очень благодарен. У меня врожденная безграмотность, и мне за это очень неловко. Я почти не писал писем в детстве и юношестве, в школе я не написал ни одного сочинения самостоятельно, я все списывал и неизменно получал двойку за грамотность.
Первое и единственное сочинение по литературе я написал на вступительных экзаменах в МИИГАиК. И это получилось, конечно же, случайно. Абитуриентов ввели в аудиторию для написания экзамена. Я опоздал и пришел с карманами, набитыми шпорами, надеясь провернуть обычную операцию, и понял, что пропал: все места в аудитории были заняты, кроме одного, за столом преподавателя. Так появилось мое первое сочинение, кажется, на тему соцреализма М. Горького. Свою тройку я получил, но, уверен, незаслуженно – просто на наш курс брали ребят, а девчонок «резали».
Так что навыка нет, а желание есть. Типичный набор графомана, и я очень понимаю людей, чутких и к слову, и к мысли… Одно меня утешает – все это можно просто не читать. Под рукой у каждого из нас есть прекрасная опция для этого.
А еще сейчас мне сложно технически набирать буквы, я не всегда вижу поле текста целиком. Будем считать, что все мои опечатки и нестыковки – просто технический брак.
Теперь о жанре, или формате. Все-таки это не совсем дневник. Дневник, скорее, пишется для себя, для саморефлексии, разговора с собой. Такого рода дневники я обожал читать. Я буквально зачитывался дневниками Толстого, его письмами, а потом были и дневники Шмемана – одна из главных книг моей жизни и «Мартиролог» Тарковского…
И все же я по своему характеру, скорее, экстраверт, демонстративный тип поведения мне свойственен, хотя и, надеюсь, без излишних акцентуаций. Поэтому мне хочется не только что-то собирать внутри, но и выносить вовне. Конечно, до Руссо мне далеко, как и до Августина, и некая запредельная вывороченность внутренней жизни меня, скорее, напрягает в них, но этого я не боюсь, так как мне и выворачивать особо нечего.
Поводом для этих записей может быть все что угодно – от качания ветки за окном, прочитанной книжки или просмотренного фильма до спора на страницах Фейсбука или заданных вами вопросов. Вести какую-то постоянную обратную связь будет мне сложно, и я не уверен, что нужно, но какой-то отклик, наверное, необходим.
Позже в этот день
Образ мира
Не думал, что буду сегодня еще писать, но стоит такая жара, что, как ни странно, любыми другими делами заниматься еще сложнее: внимание не держится, все время проваливаешься в сон, а тут хоть пальчиком надо двигать.
Зашел Александр Вадимович Горожанин, хирург, который меня оперировал. Удивительный человек, гениальный врач и очень глубокий, верующий христианин, мы не первый раз беседуем,
