высокими мачтами гордо ожидал начала путешествия и вызывал у нас с Катей не только восхищение, но еще и страх. О морских путешествиях того времени мы знали лишь одно: в море мы можем встретиться с пиратами, и сейчас, когда мы смотрели на этот гордый, но довольно беззащитный корабль, нам казалось, что едва пропадет с горизонта берег, как стаи охочих до наживы пиратских кораблей нападут на нас и потопят этого добродушного толстяка. «Толстушку», – поправила я себя, прочитав на корме имя корабля: «Санта Анна».
– Этот корабль построили в Венеции специально для Неаполя. Капитан корабля, Джиральдо Модерони, выделил нам три каюты – одну для донны Анны, вторую – для семейной четы Уилфрид, третью – для меня.
Вадик на слова «четы Уилфрид» прыснул и засмеялся: положение женатого человека никак не укладывалось у него в голове.
– Кать, а чем заниматься будем по вечерам? – спросил он, ухмыляясь, у Кати. Та спокойно повернулась к нему и невозмутимо, голосом, полным достоинства, произнесла:
– Не знаю, как ты, а я намерена с пользой провести время на этом корабле, – и, заметив блеск в глазах Вадика, добавила: – поэтому я буду жить в комнате донны Анны.
– Только будьте осторожны все трое, – предупредил Герцог. – С нами будут путешествовать рыцари, которые присоединились к походу, поэтому начинаем играть свои роли с этого момента. Прошу не забывать о языках, на которых будете общаться, и именах. Отец Джакомо теперь все время будет рядом с вами, донна Анна, пожалуйста, не доводите его своими странностями и экстравагантными выходками. Будьте сдержанной, это принесет нам удачу.
Все вместе по мостику мы перебрались на корабль, и только тут я увидела, какое огромное количество людей сосредоточилось на этом небольшом кусочке плавучей суши. Одной команды было человек 80, а пассажиров человек 300, не меньше. Когда все лошади и провизия были погружены на корабль, люк тщательно задраили, поскольку во время плавания он находится под водой. Капитан крикнул: «Работа закончена?» – ему отрапортовали, что да. Тогда он велел отцу Джакомо и монахам, путешествовавшим с нами, петь гимны и под прекрасное «Veni, Creator Spiritus» – «Прииди, Дух Создателя», корабль отошел от берега. Матросы подняли паруса, веревки свистели, опускаясь на палубу, ветер начал трепать толстую ткань, хлопая ею, и мачты, вздыхая, приготовились к длинному плаванию. Очень скоро суша скрылась от нас, и мы остались наедине с небом и морем, не уверенные ни в чем и уповающие только на удачу.
Слуги располагались прямо на палубе под навесом и в трюме, но неизвестно, что было лучше: внизу было душно, наверху прохладно. Я настояла, чтобы Николетта спала в моей каюте, поскольку не могла себе представить, как эта бойкая красивая девушка будет спать на палубе среди мужчин.
Николетта была настоящей итальянкой: с длинными черными кудрявыми волосами, большими карими глазами, в которых искрились и сверкали веселье и смех. Маленький вздернутый носик придавал лицу легкость и лисье выражение, что очаровывало и привлекало
