на следующий после моего загула день отец уезжал в командировку, о чем я не мог знать, так как она была внезапной. А у нас в семье накануне его отъездов обычно устраивался праздничный ужин.
Я позвонил домой только утром, от метро.
Когда я пришел, ужин с шампанским и тортом стоял на столе нетронутый, и спать никто не ложился…
Пришлось сказать, что после сдачи крови почувствовал себя плохо и заночевал в общежитии.
Маме об этом эпизоде я рассказал правду только через сорок лет, а папа о нем так и не узнал.
От автора
В раннем детстве ребенок познает мир вокруг себя и самого себя в окружающем мире. Для него все удивительно, потому что ново. Память фиксирует результаты его познания, но ошибки этого процесса не сохраняются. И потому детство для всех остается в памяти ярким и волшебным, каким бы оно ни было на самом деле. Таким я и описал свои детство и отрочество в первой книге “Отрок”.
Юность же молодого человека – это уже не «школьные годы чудесные, с дружбою, с книгою, с песнею»… В юности открыты все дороги, его манят все соблазны – ума, души и тела, хотя, скорее, в обратной последовательности. И в это время память сохраняет наиболее яркие отклонения от гладкого и позитивного пути развития. Естественно, у тех, у кого такие отклонения были. У меня они были, и в немалом количестве.
Я и сейчас не понимаю, почему в юности мне интереснее было исследовать боковые ответвления позитивного развития, чем манящие своими перспективами проторенные многими пути. Буду стремиться описывать сами события, без рассуждений о причинах такого их развития, то есть так, как я их запомнил. Или в том виде, в каком я их вообразил и потом запомнил.
По прошествии многих лет трудно отделить реальные события от эвентуальных, то есть возможных и воображаемых, но сохранившихся в памяти так, как будто они происходили на самом деле. Мне дороги и те и другие, ведь это мои воспоминания, а значит, частица меня.
«Вниз по лестнице, ведущей вверх»
Школа. Окончание
Шел 10-й класс, школа подходила к концу. Перед каждым вставал вопрос, куда поступать. Дело в том, что наш класс был не совсем обычным: учеников в него отбирали по конкурсу, и считался он «классом программистов», поэтому всех нас готовили к поступлению в институты.
Наш любимый математик Борис Иванович Гуськов настраивал нас поступать в серьезные институты: МГУ, МФТИ (Физтех), МИФИ. Для этого, по его личной программе, весь курс школьной математики мы должны были пройти в 9-м классе и даже заглянуть в первый семестр институтской математики. И все это для того, чтобы 10-й класс уже полностью посвятить решению задач из экзаменационных сборников для вступительных экзаменов в эти самые институты. Попутно, на фоне решаемых задач, нам предстояло также осваивать наиболее сложные понятия математики.
План замечательный, и нас он вполне устраивал. Но сбыться ему, к сожалению, было не суждено. Бориса Ивановича выгнали из школы из-за жалобы завуча (о чем я писал в предыдущей своей книге),
