это я одинокий? – обижаюсь. – У меня есть ученик и невеста! Во-вторых, почему юноша? Мне тридцать лет без малого! И, наконец, почему на весь город? Корибельский, вроде бы, только про дом мэра рассказывал.
– Но кошмары-то снились всему городу, – снова вздыхает отец Карл. – И, вы уж меня извините, если насылать кошмары на дом мэра – очень просто ошибиться. Мэр олицетворяет собой город, а значит, домом мэра, семьёй мэра весь город и является. Точно так же, как если бы вы прицельно охотились на сына мэра, то каждый из нас может считаться, на самом деле, чадом Корибельского-старшего. Так уж складываются социальные условия…
Хватаюсь за голову. А отец Карл-то не лыком шит! Сам практикует! Тоже мне, церковник, тоже мне, святой отец! То есть по воскресеньям он проповеди читает, по вторникам и четвергам жалобы жителей городка выслушивает, а всё остальное время колдует, значит?! Умные книжки читает, творит всякое?! Нет, неудивительно, почему его так любят, уважают и ценят – это всё магия навроде приворотной, тут и сомнений нет. Но выразить потрясение вслух не могу – сразу станет ясно, что я тоже маг. Потому делаю вид, что поражён совсем другим:
– Да что вы такое говорите, отче! Это что же получается, кто-то мог бы наслать кошмар на одного только Эжена, а пострадал бы весь город?! А если бы я на дуэли с ним сцепился – да, я понимаю, дуэли давно запретили, но в прошлом… словом, убил бы я Корибельского, и умер бы весь город?!
Кошу под идиота. Кажется, отец Карл прекрасно это понимает.
– Ну что вы, господин Брам, – терпеливо объясняет он, – какое же колдовство в дуэли? Это просто бессмысленное убиение людей. Колдовство, хоть и бесовское дело, а всё-таки какой-то смысл в нём всегда есть: колдун никогда не хочет просто так кого-то убить, ему это зачем-то надо. На дуэли же тем, кто собирается стрелять, движет исключительно ненависть. На одной только ненависти колдовство не построишь – вся бесовщина строится на многих ступенях, которые в конечном итоге приводят к единому смыслу. Да даже светлые чары – вот аптекарство, например. Разве можно сварить хорошее снадобье, когда только денег на нём хочешь заработать, а не людей исцелить?
Был бы Фальяном – покраснел бы. Сам не умею. Раскусил меня отец Карл, ох, раскусил. Мне совершенно всё равно, исцелю я человека или нет, потому и готовлю по книжкам, без, так сказать, души. И получается, что вроде бы настойки действуют, а по сравнению с Фальяновыми – ерунда это, а не настойки.
– Понимаю вас, – говорю взвешенно и серьёзно, – только другого сообразить не могу: кто же у нас в городке такой могучий колдун, что насылал кошмары на Корибельского, а получилось – на весь город? Если я у него недругом стал, значит, наверняка не я один – Эжен вздорный юноша…
– Вы у нас такой колдун, господин Брам, вы. – Отец Карл смотрит на меня пристально. – Корибельский-младший ещё вчера мне рассказал, что учитель ваш занимался оккультной бесовщиной. Пока только кошмары людям снятся, я вам ничего не скажу – только посоветую в дальнейшем
