Потом те фотографии исчезали бесследно, сколько она их не искала – найти не могла. Бабушка умерла неожиданно, уехав погостить к сыну, и Лиза так и не узнала, где они могли быть. Мать только усмехнулась, когда она спросила о них:
– Ты придумаешь тоже, какой военный, ничего этого не было.
Но детей не обманешь, она видела, или чувствовала, что мать лукавит.
Почему так скверно было у нее на душе? Она не знала, но чувствовала, что они предали деда. Только зачем, для чего единственная дочь говорила о том, что его никогда не было? Они уверяли, что она все поймет, когда вырастит. Она выросла, но так и не поняла, такой вот глупой, видно уродилась. Тогда он стал ей сниться. Наверное, ему очень хотелось, чтобы вопреки всему его неведомая внучка помнила о нем. И она помнила, знала – он останется с ней навсегда. Он тоже был белым офицером, как и адмирал Колчак.
А когда на экране старого телевизора в первый раз мелькнуло фото адмирала, она странно сжалась и поняла, что это был он. Вернее, не ее дед, конечно, но человек, сгинувший где-то, она могла его только таким и представить, других фотографий не было. И они незаметно слились воедино. Это была не ее вина, а их общая беда. Тогда многие были безлики, даже безымянны, но это противоречило всему, и памяти о них. Если их дети и внуки были живы, как могли они не знать и не помнить тех, кто подарил им эту жизнь, какими бы уважительными не были причины. И она помнила.
№№№№№№
Елизавете снился Адмирал, но почувствовав запах сигарет, она заставила себя проснуться. Хотя это казалось невероятным. Она не могла прервать такой сон. Но там, в реальности, может быть, в первый раз за все время происходило что-то еще более важное, чем здесь, в ее восхитительном сне. Он сидел в кресле, повернув его к окну. Кресло могла повернуть и она сама, конечно, но не он. Призраки не могут двигать вещи, а он мог.
Такое было однажды, когда она была влюблена и счастлива, и Андрей сидел в этом кресле перед распахнутым окном, глядя на далекие звезды и стрелы кранов вдали. Тогда как раз перед их домом, хотя и на приличном расстоянии, возводили новые дома. Она любила его, так как никого никогда не любила, он был веселым и добрым, очаровательным парнем, который умел не только смешить ее и вносить в жизнь легкость и невероятное очарование, но и зарабатывать деньги еще в те времена, когда они были студентами. Большие деньги. Наверное, потому что его обаянию невозможно было не поддаться, и все, с кем он сталкивался, были в его власти. Он был душой компании. И они могли жить долго и счастливо, и даже умереть в один день.
Он полюбил ее стихи, она не сразу поняла, что этот тот человек, который нужен ей раз и навсегда. И когда все это уяснилось, они были по-настоящему счастливы, только потом все полетело кувырком. А тогда он любил сидеть в этом кресле и смотреть на то, как строят дома, он возвращался домой в полночь, и опускался в кресло, а она поспешно разогревала ужин, ставила его на широкий подоконник. Он, медленно пережевывая пищу, рассказывал о том, что же произошло, и обязательно поворачивался к ней. Ему было важно чувствовать ее и видеть, что она по этому
