по неотложным делам, перекрикивающихся и что-то жующих на ходу, приняли их в свой поток, и вскоре Макс потерял из вида своего недавнего собеседника, который действительно был настоящим профессионалом. Профессионалом, которому срочно понадобились деньги.
Малин не спеша шел к зданию редакции, погрузившись в размышления. Это было странное и знакомое чувство, когда осознаешь, что поймал удачу, но что-то темное, пульсирующее где-то под ребрами, не давало покоя и давило изнутри. Какой-то маленький сгусток сомнений прятался в глубине, звенел смутными подозрениями и не давал насладиться очередным успехом. А может, это предчувствие? Так порой бывает, когда даже нелепые случайности неожиданно складываются в большую удачу, и ты замираешь, вдруг осознавая, что все это только начало чего-то совсем иного – большого и опасного.
Журналист сразу же поднялся к Ричарду на третий этаж, застав своего шефа за очередной порцией пончиков с кофе.
– Представь себе, Макс, не могу избавиться от этой гадости. Понимаю, что нельзя. Понимаю, что вес уже почти равен росту, но так их люблю…
– Который год ты уже борешься с этой страстью? Но она сильней тебя. Так что сдавайся. Если страсть нельзя победить, то надо ей отдаться и получать удовольствие.
– Нет, мой юный друг, нельзя сдаваться. Тебя же так учили в Форт-Дэвенсе? Вот и я пытаюсь не сдаваться – и сейчас даже поделюсь с тобой последним пончиком…
Но через минуту балагур и любитель пончиков, добродушный толстяк Ричард превратился в того самого Железного Бервика, которого знало и боготворило не одно поколение журналистов-расследователей.
– Ладно. Давай по делу. Что-то серьезное?
– Ричард, сядь, – Макс положил перед шефом несколько страничек, переданных ему Чарльзом. – Представляешь, он предлагает нам копию исчезнувшего архива Филиппа Маршалла. Пару умозаключений мне этот Чарльз показал. В них покойный Маршалл утверждал, что имеет доказательства, будто «девять-одиннадцать» организовал некий американец по заказу больших людей из Вашингтона. А все эти арабы были лишь слепым орудием в его руках. Там есть даже кое-какие записи. Ты же знаешь, что Маршалл двенадцать лет рыл землю в поисках подтверждения своей версии о реальных заказчиках и исполнителях теракта 2001 года. Некоторые доказательства у него были и раньше, но после его публикаций они отметались властями как нереальные и случайные.
– Думаешь?
– Да, Ричард, думаю. И чувствую, что Филипп на этот раз обнаружил что-то серьезное. И за это поплатился жизнью. И его дети тоже.
– И собака… Официальная версия его смерти базируется на том, что он, находясь в помутненном рассудке, застрелил своих детей, а потом свел счеты с жизнью. Не смейся, циник! Я понимаю, что при таких высоких ставках любая самая идиотская версия правительства становится для следствия единственной. В смерти Маршалла адское количество нестыковок плюс исчезновение архива… Чего хочет этот Чарльз?
– Ну, во-первых, по
