style="font-size:15px;"> Стало грустно. Так, что уже и не разберешь, чего больше: радости или грусти – осталось после воспоминания. Сердце томилось и волновалось непонятной тревогой. Здесь я и проснулся с ощущением, что вот-вот вспомню еще что-то важное. Но – нет…
Я встал, налил воды в стакан, добавил малинового сиропа и залпом выпил. Воспоминание сияло в памяти абсолютно ясным впечатлением, словно случилось вчера. Интересно, моя любовь к одуванчикам оттуда, из того детского переживания-откровения, или же из еще более глубокого прошлого? А может, все это происходило в Логри? И связь моя с миром Принцессы намного дольше, чем мне кажется? Но почему же тогда я ничегошеньки не помню? Сплошные белые пятна.
У кого-то из древнегреческих философов, кажется, Платона, была идея, что душа человеческая, прилетая на землю, так крепко ударяется о нее, что забывает все, что знала, и вся последующая воплощенная во плоти ее жизнь – мучительное воспоминание самой себя.
Так поэтично и так трагично. А еще весьма похоже на правду. В нашем прошлом у каждого найдется немало порой совсем уж необъяснимых провалов в памяти. Иногда это люди, которые говорят, что знакомы с тобой, а ты видишь их в первый раз (ну или тебе так кажется), иногда места, которые узнаешь, например, на случайно встреченном фото, но ты-то знаешь, что никогда там не был. А еще постоянное такое дежавю, как навязчивое напоминание о словно какой-то еще одной, параллельной, жизни.
За окном шел дождь. Ну как же – Англия, сэр! Я открыл форточку, подышал ночной влагой да так и оставил окно открытым. Лег, ощущая здесь себя несколько чужим, и снова уснул под шум падающих капель.
Было раннее утро. Я медленно потягивал апельсиновый сок и, глядя в окно, размышлял о том, что мне надеть. Вроде бы солнце, но ведь Лондон… он такой… переменчивый.
У меня была договоренность о бранче с одним любопытным персонажем. В списке Створкина, который я обнаружил вместе с прощальным письмом, данный господин был обозначен как поверенный в юридических и коммерческих делах в Соединенном Королевстве. Вообще список Петра Иннокентьевича был впечатляющим. Не только Великобритания, но и Германия, Франция, Италия – в нем присутствовали почти все европейские столицы, и не только европейские. Стамбул, Бейрут, Дамаск… зона ответственности Створкина была огромной. Ее размер словно еще раз подчеркивал масштаб этого человека. Лондон стоял первым в списке. С него я и начал несколько месяцев назад.
Это был крепкий высокий мужчина спортивного телосложения, лет сорока пяти. Его лицо было странным. Вроде бы смотришь на него, и все кажется нормальным: глаза, прямой нос, светлые волосы, но стоит отвести взгляд – и тут же ловишь себя на мысли, что уже забыл, какие у него волосы, какого цвета глаза, и понимаешь, что помнишь только какой-то размытый, смутно отображаемый в памяти образ. Профессиональная маскировка на высшем уровне. Я так и не знал точно, кто он. Имя у него было под стать внешности. Звали его Джон Смит, и это была уже
