В результате произошел разрушительный всплеск производительности, быстро уничтоживший множество ремесленных промыслов. Очень скоро расширение производства натолкнулось на ограничитель «размеров рынка». Фирма, специализирующаяся на изготовлении булавок, обуви или металлоизделий, выпускала в сотни или тысячи раз больше продуктов, чем один ремесленник, так что теперь с работой, прежде выполнявшейся сотнями квалифицированных работников, справлялись десятки неквалифицированных. В ответ на это возникло такое явление, как промышленный «саботаж» (это слово происходит от «сабо», деревянной обуви, с помощью которой ткачи пытались сломать деревянные шестерни в прялках «Дженни» или мюль-машинах, заменивших в производстве людей)[40].
Саботаж работников смог лишь немного задержать, но не остановить промышленную революцию. Повышение качества в сочетании с резким снижением цен на многие потребительские товары, от мелких предметов, таких как щетки, ножи и столовые приборы, до обуви, головных уборов и одежды, привело к уничтожению традиционных источников поставок. С другой стороны, к 1860 г. многие рабочие одевались и имели куда лучшую обувь, чем представители средних классов в 1780 г.[41]
Впрочем, процесс улучшений был длительным, и многие из них были не так уж очевидны. Как и преобразования в эпоху неолита, промышленная революция оказала неоднозначное воздействие на уровень жизни в обществе (если рассматривать его более широко), в котором происходили значительные изменения[42]
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
«Трансакционным издержкам» посвящена обширная литература. Ключевой научный вклад в их понимание внесли Рональд Коуз (Coase, 1937; 1960; Коуз, 2007а; 2007б), Гарольд Демсец (Demsetz, 1966; 1969), Дуглас Норт (North, 1981; 1990; Норт, 1997) и Оливер Уильямсон (Williamson, 1975; 1985; Уильямсон, 1996). Особенно важной (и недооцененной) я считаю статью Дэниела Грэхема, Эдварда Джейкобсона и Роя Вайнтрауба, в которой признается условная оптимальность равновесия при наличии трансакционных издержек (Graham et al., 1972).
2
«Ученый по своему уму и способностям и наполовину не отличается так от уличного носильщика, как дворовая собака от гончей или гончая от болонки, или последняя от овчарки. Однако сила дворовой собаки ни в малейшей степени не дополняется ни быстротой гончей, ни понятливостью болонки, ни послушанием овчарки.
<p>40</p>
Возможно и «происходит», но непосредственная этимология слова «саботаж» от «сабо» слишком сложна, чтобы поверить в нее. Во французском языке значение слова «sabot» ближе к «неловкости», «хорошо слышным шагам» или «неуклюжей ходьбе». Подробнее см.: <http://www.etymonline.com/index.php?term=sabotage>.
<p>41</p>
Хорошо известен пример «шерстяной куртки», приведенный Адамом Смитом еще до начала промышленной революции, прекрасно иллюстрирующий дар его предвидения: «Присмотритесь к домашней обстановке большинства простых ремесленников или поденщиков в цивилизованной и богатеющей стране, и вы увидите, что невозможно даже перечислить количество людей, труд которых, хотя бы в малом размере, был затрачен на доставление всего необходимого им. Шерстяная куртка, например, которую носит поденный рабочий, как бы груба и проста она ни была, представляет собой продукт соединенного труда большого числа людей. Пастух, сортировщик, чесальщик шерсти, красильщик, прядильщик, ткач, ворсировщик, аппретурщик и многие другие – все должны соединить свои различные специальности, чтобы выработать даже такую грубую вещь. А кроме того, сколько купцов и грузчиков должно было быть занято для доставки материалов от одних работников к другим, живущим часто в весьма отдаленных частях страны! Сколько нужно было торговых сделок и водных перевозок, сколько, в частности, нужно было судостроителей, матросов, выделывателей парусов, канатов, чтобы доставить различные материалы, употребляемые красильщиком и нередко привозимые из самых отдаленных концов земли! А какой разнообразный труд необходим для того, чтобы изготовить инструменты для этих работников! Не говоря уже о таких сложных машинах, как судно, валяльная мельница и даже станок ткача, подумаем только, какой разнообразный труд необходим для того, чтобы изготовить весьма простой инструмент – ножницы, которыми пастух стрижет шерсть. Рудокоп, строитель печи для руды, дровосек, угольщик, доставляющий древесный уголь для плавильной печи, изготовитель кирпича, каменщик, рабочий при плавильной печи, строитель завода, кузнец, ножевщик – все они должны соединить свои усилия, чтобы изготовить ножницы» (Smith, 1981, p. 12–13; Смит, 2007, с. 74–75).
В продолжение своей мысли Смит допускает сравнение, которое кажется (и является) оскорбительным для ушей современного человека. Он сравнивает одежду, изготовленную на фабриках, с той, которую носят члены правящей семьи в обществе, не знающем разделения труда: «Без содействия и сотрудничества многих тысяч людей самый бедный обитатель цивилизованной страны не мог бы вести тот образ жизни, который он обычно ведет теперь и который мы неправильно считаем весьма простым и обыкновенным. Конечно, в сравнении с чрезвычайной роскошью богача его обстановка должна казаться крайне простой и обыкновенной, и тем не менее может оказаться, что обстановка европейского государя не всегда настолько превосходит обстановку трудолюбивого и бережливого крестьянина, насколько обстановка последнего превосходит обстановку многих африканских царьков, абсолютных владык жизни и свободы десятков тысяч нагих дикарей» (Smith, 1981, p. 14; Смит, 2007, с. 75). Это утверждение действительно является расистским, но мы должны понимать его в контексте. Согласно Смиту, вся разница предопределялась институтами. Изначально английский крестьянин ни в чем не превосходил «нагих дикарей». Но в Англии бедняк имел доступ к рыночным институтам и системе прав собственности, которые способствовали обмену и разделению труда. В принципе, этот успех должен был бы воспроизводиться повсеместно, и тогда важнейшей статьей экспорта были бы институты, а не шерстяные куртки. С точки зрения Смита, «богатеющим» и могущественным могло стать любое общество, использующее рынки для поощрения разделения труда.
<p>42</p>
Роберт Лукас, например, утверждает, что перемены, возможно, привели к небольшому снижению среднего уровня жизни, хотя увеличение численности населения и развитие производственного потенциала, позволявшего наращивать выпуск различных продуктов, означали, что плодами преобразований воспользовалось гораздо больше «живых» людей (Lucas, 2002; Лукас, 2013). Дело в том, что на первых порах положение отдельных людей ничуть не улучшилось, особенно если принять во внимание необходимость переезда в города и сопутствующее ему ухудшение здоровья и питания. Городское население было гораздо более специализированным, поскольку с точки зрения возможностей приобретения продуктов питания каждый горожанин полностью зависел от кого-то еще. Если в 1700 г. каждый сельскохозяйственный работник обеспечивал продуктами 1,82 человека, то к 1800 г. – 2,76 человека (Harris, 2003, p. 238).
всему нашему городу.
