был ближе наш подход: мы ж в России росли (даже в СССР). Но потом самой стало странно. Вот поехали мы в Турцию, сидим на террасе в ресторане, ужинаем. Ребенок, которому девять месяцев и никаких пищеварительных проблем уже и в помине нет, помыт, накормлен и уложен в номере. У меня рядом с тарелкой стоит «радионяня», которая периодически (каждые девять минут, если быть точной) разражается детским плачем. Я срываюсь с места, несусь в номер, укачиваю Сашу и возвращаюсь к тарелке. Только съем кусочек – и опять двадцать пять!.. На мой третий порыв французский папа за соседним столиком говорит Стефану: какая она у вас самоотверженная! «Русская!» – с гордостью отвечает муж.
В тот момент, конечно, невозможно было представить что-либо иное (ну, или если только совсем отказаться от ужина и сидеть с Сашей в комнате). Но многолетний опыт тесного общения с французами заставил в конце концов засомневаться. Конечно, плачущего ребенка оставлять одного нельзя. Но наверняка в течение первых месяцев жизни Саши можно было сделать так, чтобы к девяти уже не было необходимости так ее опекать («Просто курица какая-то!» – сказал бы мой свекр).
Но вернемся к «Урагану Марусе». В тот год мы провели во Франции все лето и почти всю осень. Дети ходили во французскую школу. Французская система позволяет отдавать детей в école maternelle, когда им еще нет трех лет. Это не просто детский сад, а настоящая школа для маленьких, со своей программой, уроками, проверкой знаний и каникулами. Оценок тут, правда, не ставят – выдают только раз в триместр ведомость с пометками по разным предметам: «усвоил», «в процессе закрепления», «в процессе усвоения», «не усвоил».
Дети учились, играли с друзьями, посещали разные кружки и мероприятия. Я наблюдала за ними, сопровождая то в бассейн, то в музей, читала книги и смотрела передачи о воспитании. Мы все больше включались во французскую систему образования – и я стала находить в ней все больше плюсов.
Когда мы вернулись в Москву, Марусю было не узнать: милая, послушная, добрая девочка, с сильным, но веселым и легким характером. Теперь Марусе семь, учителя ее обожают, родственники (в том числе французские!) души не чают. Мы не можем нарадоваться: отличница, спортсменка, да еще к тому же и юмористка (я уже третью тетрадку исписала ее перлами). Так что на русской почве французские методы дали прекрасный эффект. Какие же они? Пора поделиться моими наблюдениями.
Разумеется, эта книга – результат не только моих наблюдений и личного опыта. Я опрашивала родителей, учителей, врачей, психологов, социологов и, конечно, детей во Франции и в Москве – всего получилось несколько десятков интервью. А еще я проштудировала немало книг и статей, посвященных воспитанию во Франции, прослушала и просмотрела массу радио– и телепередач, посещала веб-сайты. По моей просьбе группа психиатров и психотерапевтов организовала семинар на тему «Воспитание по-французски» (они как раз собрались на свою ежегодную конференцию в Бордо)… Словом, перед вами – некий синтез точек зрения, мнений,
