почему бы и нет? Представь ей это как ссуду.
– О! Разумеется, – согласилась Франсуаза. Ее всегда удивляла эта его манера в четырех словах выразить тысячу неожиданных возможностей; там, где другие люди видели непроходимые заросли, Пьер открывал нетронутое будущее, которое ему предстояло создавать по собственному усмотрению. В этом и заключался секрет его силы.
– Нам в жизни выпадало столько удач, – сказал Пьер. – Надо же и другим дать возможность этим воспользоваться, когда можем.
Франсуаза в задумчивости изучала дно своего стакана.
– В каком-то смысле меня это очень соблазняет, – призналась она. – Но мне придется всерьез заняться ею. А у меня нет времени.
– Муравьишка, – с нежностью промолвил Пьер.
Франсуаза слегка покраснела.
– Знаешь, у меня не так много свободного времени, – заметила она.
– Прекрасно знаю, – сказал Пьер. – Но это смешно, такого рода отступление вспять, как только тебе предлагается некая новая возможность.
– Единственное новшество, которое меня интересует, – это наше общее будущее, – возразила Франсуаза. – А что ты хочешь, я и так счастлива! Тебе не на кого пенять, кроме как на самого себя.
– О! Я тебя не укоряю. Напротив, считаю тебя неизмеримо безупречной по сравнению со мной. В твоей жизни нет ни малейшей фальши.
– Дело в том, что ты не придаешь большого значения своей жизни самой по себе. В счет идет лишь твоя работа, – сказала Франсуаза.
– Это правда, – согласился Пьер; в задумчивости он вонзился зубами в свой ноготь. – Кроме моих отношений с тобой, у меня все несерьезно и расточительно.
Он продолжал терзать руку – пока не выступит кровь, он не успокоится.
– Как только я разделаюсь с Канзетти, с этим будет покончено.
– Ты так говоришь, – заметила Франсуаза.
– Я докажу это, – сказал Пьер.
– Тебе везет, все твои истории всегда кончаются хорошо.
– А все потому, что, по сути, ни одна из этих дамочек никогда по-настоящему не дорожила мной, – сказал Пьер.
– Я не думаю, что Канзетти корыстная девушка, – заметила Франсуаза.
– Нет, это не столько ради получения ролей; вот только она принимает меня за великого человека, и ей кажется, что через секс гений проникнет к ней в мозг.
– Есть такое, – засмеялась Франсуаза.
– Все эти истории меня больше не занимают, – сказал Пьер. – Если бы я, по крайней мере, был большим сладострастником, но у меня даже этого оправдания нет. – Он смущенно посмотрел на Франсуазу. – Дело в том, что мне нравятся начала. Тебе это не понятно?
– Может быть, – сказала Франсуаза, – но меня лично приключения без будущего не интересуют.
– Нет? – спросил Пьер.
– Нет, – ответила она. – Это сильнее меня: я верная женщина.
– Между нами не может быть речи о верности или неверности, – сказал Пьер, прижав к себе Франсуазу. – Ты и
