талии и коснулась местечка пониже, после поворота он прижал меня слишком близко, так близко, что подними я голову – и наши губы соприкоснутся, и я уже молчу про совсем не невинное касание бедрами, когда по рисунку танца он обнял меня со спины. По моей коже словно электрический разряд пробежал. Дыхание сбилось, сердце пустилось в бешеную пляску.
– Все, достаточно, – бесцветным голосом отрезал он. Двери в зал распахнулись и на пороге замерли танцоры. А мы тут стоим в центре зала, обнимаемся и смотрим на них. Балетмейстер уверенно и даже высокомерно, я – испуганно.
– Ну? Чего ждем, как мохноухи рысокоти? Проходим, переодеваемся, разогреваемся.
Танцоры живо подобрали отпавшие челюсти – не каждый день их постановщик танцует, да еще и с незнакомкой, и молча прошли внутрь.
– Слушай, Ландрин, – как ни в чем не бывало, мужчина отошел на шаг и произнес негромко. – Без чувственности твой танец – просто набор движений под музыку. Ты должна взмахом руки заставить мое сердце биться чаще, поворотом головы – захотеть тебя, движением ноги заставить бояться. Я должен чувствовать с первого твоего шага и до момента, когда кончик твоей пачки скроется за кулисами. Сейчас я вижу невероятно техничное исполнение, которому позавидует любой робот.
Стиснула зубы, глотая обиду. Я ведь столько работала! Мне выпала почти невозможная удача – пробы, и так все запороть! У меня нет чувственности? Где же мне ее найти?
– Я не вижу прогресса.
Стоп. Что значит не видит?
– Вы знали? – осенило меня. Иногда мне и правда казалось, что кто-то наблюдает, но я никого не видела и списывала на страх вылететь с должности.
– Конечно знал. Но балетом нельзя заниматься чуть-чуть и уж тем более он не терпит внимания два раза в неделю. Им нужно жить.
– Если бы у меня была такая возможность, – мечтательно вздохнула и покосилась на очередную пару танцоров.
– У тебя есть парень?
Поджала губы. Счастье, что никто не слышал, о чем мы разговариваем, хотя все смотрели на нас. Еще бы. Незнакомка и постановщик! Интриги, скандалы, расследования!
– Был, да сплыл.
Максимилиан усмехнулся и тут уж я не выдержала:
– Находите это смешным? Разбитое сердце – это смешно? – уперла руки в бока.
– Нахожу это закономерным. Тебя не хочется трахнуть.
Вот уже второй мужчина мне об этом говорит! Да еще и так прямолинейно. Впрочем, третий, если считать Таххира. Но тот не сказал, тот наглядно продемонстрировал. Однако с какой стати я должна заботиться о чьей-то эрекции?
– Ну знаете! Весьма этому рада! Я не шлюха, чтобы всем меня хотелось. И не анник!
– Чему же здесь радоваться? Женщина создана, чтобы возбуждать мужчину. Пробуждать в нем эмоции!
– Да что вы говорите?
– Жалость, конечно, тоже эмоция… – многозначительно протянул он, подходя ближе, совсем вплотную. Я отступила на шаг и уперлась спиной в деревянную балку станка.
