столике горела лампа от Тиффани – единственный источник света в большом помещении. Она будто отбрасывала маленький кружок света на огромное темное озеро паркета.
Спустя мгновение д’Агоста различил за светлым кругом стоящую возле стола фигуру. Фигура эта шагнула к нему по ковру. Он сразу узнал девушку – Констанс Грин, подопечную и помощницу Пендергаста. Ей было лет двадцать. Длинное старомодное бархатное платье подчеркивало тонкую талию и ниспадало почти до пят. Несмотря на юность, держалась она как взрослая женщина. И глаза ее тоже – д’Агосте запомнились ее странные глаза – принадлежали человеку, много пережившему и познавшему. И речь ее была старомодной, необычной. И было в ней что-то еще, что-то странное, и черта эта гармонично подходила ей, как и вышедшее из моды платье.
Ее глаза смотрели сегодня по-другому. Они были мрачными, горестными и… напуганными?
Констанс протянула ему правую руку.
– Лейтенант д’Агоста, – сказала она спокойным голосом.
Д’Агоста взял руку, не зная, то ли пожать ее, то ли поцеловать. Не сделал ни того ни другого, и через мгновение она убрала узкую ладонь.
Обычно Констанс была безупречно вежлива. Но сегодня она просто стояла перед д’Агостой, не предлагая сесть, не справляясь о его здоровье. Казалось, она пребывала в нерешительности. И д’Агоста мог понять почему. Надежда, всколыхнувшаяся было в душе, стала таять.
– Вы ничего не слышали? – спросила она едва слышно. – Ничего?
Д’Агоста покачал головой. Надежда ушла безвозвратно.
Констанс чуть задержала на нем взгляд. Затем понимающе кивнула и опустила глаза, руки ее затрепетали, словно белые мотыльки.
Так они молча стояли – то ли минуту, то ли две.
Констанс снова подняла глаза:
– С моей стороны глупо продолжать надеяться. Прошло полтора месяца, и хоть бы слово…
– Знаю.
– Он мертв, – вымолвила она еще тише.
Д’Агоста промолчал.
Констанс встрепенулась:
– Это означает, что настал момент передать вам это.
Она прошла к камину, сняла с полки маленькую сандаловую шкатулку, инкрустированную перламутром. Крошечным ключом отперла замок и, не открывая крышки, протянула шкатулку д’Агосте:
– Я слишком долго оттягивала этот момент. Думала, он еще вернется.
Д’Агоста смотрел на шкатулку. Она показалась ему знакомой: где же он видел ее раньше? Спустя мгновение сообразил: он видел ее в этом же доме, в этой самой комнате, в прошлом октябре. Тогда он вошел в библиотеку и увидел, что Пендергаст что-то пишет. Спецагент сунул записку именно в эту шкатулку. Произошло это накануне их судьбоносной поездки в Италию. В тот вечер Пендергаст рассказал ему о своем брате Диогене.
– Возьмите, лейтенант, – сказала Констанс дрогнувшим голосом.
– Простите.
