Дэрроу. Моим первым побуждением было вызвать его на дуэль, но потом я решил не связываться. Мы все сгрудились у камина, попивали кофе и толкли воду в ступе, пока кто-то не предложил включить телевизор, что Барри Рэкхем и сделал. Потом они с Аннабел выключили свет. Когда все удобно устроились вокруг экрана, миссис Рэкхем куда-то вышла. Немного позже, когда я, сидя в полумраке, уныло пялился на рекламу какой-то косметики, неясное чувство поведало мне о приближающейся опасности, и я резко обернулся. И точно: у самого моего локтя восседал здоровенный (в темноте у страха глаза велики) доберман-пинчер и таращился на экран.
Сидевшая чуть позади чудовища миссис Рэкхем, по-видимому, неверно истолковала мой жест и, пытаясь перекричать голос диктора, поспешно воскликнула:
– Не надо его гладить!
– Не буду, – заверил я с выражением.
– Не беспокойтесь, он умеет себя вести, – добавила она. – Он обожает смотреть телевизор.
Она продвинулась вперед, увлекая за собой четвероногого любителя телевизионных передач. Когда они миновали Кэлвина Лидса, преданное создание приостановилось, чтобы обнюхать его, и удостоилось поглаживания по голове. Никто другой проявить подобную фамильярность не рискнул.
Так мы сидели и бессмысленно глазели на экран добрых девяносто минут, до половины одиннадцатого. Я так и не сумел составить определенного мнения о Барри Рэкхеме. К сожалению, телевидение подрубает сыскной бизнес на корню. Раньше, оказавшись в подобном обществе в чьем-нибудь доме или на квартире, вы получали превосходную возможность раздобыть ценные сведения, толкаясь среди гостей, наблюдая, разговаривая и держа ушки на макушке. Теперь же, когда включают телевизор, вы можете с таким же успехом остаться дома в постели. Лиц в темноте не разглядеть; брошенных кем-то реплик не расслышать, если это не истошный визг; и даже глубоко личные обстоятельства, например изменилось ли скептическое отношение к вам молоденькой вдовушки, уточнить не удается. В кинотеатре можно, по крайней мере, держаться за руки.
Тем не менее в конце концов рыбка вроде бы клюнула. Когда наконец выключили телевизор и мы поднялись размять затекшие конечности, Аннабел предложила подбросить нас с Лидсом до его дома. Лидс сказал, что мы лучше пройдемся пешком. И тогда Барри Рэкхем, который словно ненароком приблизился ко мне, осведомился, не слишком ли утомила меня телепередача. Я ответил, что нет, могло быть и хуже.
– Думаете, вам удастся изобличить отравителя? – поинтересовался он, потряхивая стаканом, так что льдинки тихонько звякали.
– Не знаю, – пожал я плечами. – Как-никак прошел целый месяц.
– Вот именно потому так трудно в это поверить, – кивнул он.
– Да? Во что же?
– Что он ждал целый месяц, а потом вдруг решил раскошелиться на Ниро Вулфа. О гонорарах Вулфа все наслышаны. Лидсу он не по карману. – Рэкхем растянул губы в улыбке. – Возвращаетесь в город сегодня?
– Нет,
