свете я о наших взаимоотношениях никогда не думала. Мы с Ванькой скорее напоминали двух закадычных дворовых товарищей. Сорванцов и любителей приколов. Но никак не пару.
Нет. Покачала головой.
Вечером опять уселась перед открытой тетрадью, решив – помимо описания, в общем, своего дня и внешних изменений – записать какие бы качества хотела воспитать и увидеть в себе. Как преобразиться внутренне.
«Сегодня начался отсчет. И надеюсь, что меня уже несет и закручивает по спирали. Прямо в руки к моему счастью.
Чтобы я хотела еще приобрести до этой судьбоносной встречи и вообще по жизни?
Капельку утонченности, женственности глоток, бокал лоска, уверенности бутылку, целеустремленности, легкий пшик легкости.
Ну, и остаться такой же непосредственной, открытой, безбашеной, живой, чувствующей.
Да, с такой дикой смесью. И почаще повторять, что я все могу.
Я могу все!».
Мы не стали с Ванькой дожидаться окончания титров и среди первых вырвались из душного зала кинотеатра.
Кто-то с раздражением поглядывал на нас. Но нам было все равно. Мышцы живота внизу немного побаливали. И не удивительно, почти весь сеанс я провела, корчась от смеха. Да, ходить со мной на триллеры и ужастики то еще удовольствие. Выбирались редко. Но американская киноиндустрия – наверное, чемпион по их производству – всегда дает хороший повод.
Опять же на мое восприятие этого жанра повлиял старший брат с друзьями. И не лучшим вариантом было показывать страх в их присутствии. Поэтому включалась в обсуждение. Начала со временем замечать несоответствия. От этого напряжение и ужас почти пропадают. Теперь уже вместе мы кино не смотрим, только переписываемся иногда, делясь впечатлениями.
– Чего хмыкаешь?
– Подумала. Что мне везет на попутчиков в кино.
– В каком смысле? Кто еще у тебя появился? А? Признавайся, кто мой соперник? Кто еще ходит с тобой в кино на ужастики?
– Да никто. Кто еще кроме тебя выдержит мое комментирование? Это я брата имела в виду.
– О, Боже, это двойной удар.
– Если все так плохо, чего тебя тогда от смеха плющило?
– Смеюсь я, ворчунья.
– Я не ворчунья.
– Ворчунья.
– Ну, и тьфу на тебя!
Загребла снега и кинула в него. Скроив злобно-мрачную мину, он тоже зачерпнул из ближайшего сугроба.
– Ох, чувствую, кто-то сейчас будет просить пощады.
– Я? Да никогда.
– Война?
– Война.
И понеслось. Его первый бросок не совсем удался и задел только плечо. Мой второй был также удачен. Но вот по быстроте мы не уступали друг другу и палили почти без перерыва. Продвинулись в сторону детской площадки, чтобы не задеть проходивших мимо людей.
С ног до головы в снегу, задыхающиеся от смеха, приостановились.
– Ну, что Ванька сдаешься?
– Русские не сдаются!
И чего я совсем не
