все стороны тёмно-русыми волосами.
От облегчения я чуть было не расплакалась.
Генри.
Он бесцеремонно оттолкнул Эмили в сторону и обнял меня.
– Ты снова здесь, моя сырная девочка, – промурлыкал он мне в ухо. – Я по тебе очень скучал.
Я обвила руками его шею и крепко прижала к себе, потому что это было мне необходимо.
– Ты так приятно пахнешь! – прошептала я.
Это было не совсем то, что я хотела сказать, но первое, что пришло мне в голову.
– Это не я, это те пирожки с невыговариваемым немецким названием, которые испекла Лотти.
Генри не предпринимал никаких попыток отпустить меня. А я и не возражала – я могла вечно его обнимать. Плохо только, что мы были не одни.
– Я всех приглашаю! – позвала Лотти.
Кстати, на ней были те тапочки, которые она связала для Чарльза. В последнюю минуту она решила ему их всё-таки не дарить. Потому что некоторые люди совершенно не ценят подарки, сделанные с душой, как она сказала. Это было мудрое решение, потому что сам Чарльз за день до Рождества вручил Лотти шоколадного Деда Мороза, завёрнутого в фольгу. Малюсенького Деда Мороза. По сравнению с ним японская кошка-талисман была просто драгоценностью.
– Это маленькая импровизированная вечеринка в честь вашего возвращения, наши лыжные зайки!
Глядя на нас, Лотти просто сияла. Если она ещё и тосковала по Чарльзу, то хорошо это скрывала.
– Мы даже почти разучили приветственную песню. – В голосе Флоранс невозможно было не услышать насмешку. – Но какое вообще слово рифмуется со словом «зайки»?
– «Попрыгайки», – предложил Грейсон.
– Глупости, – сказала Эмили, и я чётко представила себе выражение её лица, хотя и не могла его видеть.
– Нет, «глупости» не рифмуется. А вот «хозяйки» – да. И «лужайки», – сказал Грейсон, а я легкомысленно хихикала, уткнувшись в свитер Генри.
Ах, как же хорошо снова быть дома!
– Ага, «зайку бросила хозяйка…», – закончила Мия. И толкнула меня в плечо: – Эй, зайки, вы перекрыли путь к пирожкам!
Эти немецкие пирожки оказались огромными пышками со сливовым повидлом, с хрустящей корочкой, и в следующие двадцать минут жизнь была просто прекрасна. Сидеть на кухне с самыми любимыми людьми, наслаждаться горячим шоколадом и вкусной выпечкой – в этот момент я не могла себе представить ничего лучше.
Все говорили, перебивая друг друга. Мия (с набитым ртом) сочиняла дальше про наш лыжный отдых. Флоранс рассказывала о вечеринке, которую собираются устроить в феврале на их с Грейсоном восемнадцатилетие, а Лотти – о баварском крем-супе, который она хотела наколдовать для нас завтра.
Я ни на миг не отпускала Генри: мы держались за руки под столом, слушали, смеялись и обменивались многозначительными взглядами, и после
