хоббитами…
С удовольствием пообщалась бы с Белой Совой, посетила Пандору или прошла бы сквозь стену.
Все, что угодно! Ведь эльфы и хоббиты – милые киношные выдумки, любимые герои нынешней детворы.
А что произошло со мной?
Я не попадала ни в какие коридоры, не проходила сквозь замороженные временные дыры, меня не усыпляли и мне не вживляли в мозг чип. Ничего такого со мной не было!
Я просто поехала на окраину города и потеряла рассудок! От жары или усталости.
Но чем объяснить, что это произошло дважды? Ничем! А если это так, то лучше все забыть.
Вычеркнуть из головы.
Выключить ноутбук.
Больше никогда не ездить на ту окраину. И никому об этом не рассказывать. Разве что… пойти в сквер, найти бабку-гипнотизершу, взять ее за грудки и повести в отделение милиции. Она точно что-то со мной сделала. Как говорится, «сделано»…
Я взглянула на луну.
Она лежала на гладкой черной поверхности, как на воде, и смотрела на меня. Сколько лет я прожила без этого вопроса: где она живет, знает ли когда-нибудь отдых? Этот вопрос остро волновал меня в детстве. Куда делась та наивная девочка? Неужели я изменилась настолько, что заставила ее отделиться от меня физически? Оторвала от себя, как присохший струп от раны. Вынудила существовать отдельно. В другом измерении…
Стоп! Стоп. Стоп…
Я вспомнила, как несколько лет назад мне довелось работать в одной желтой газетке и писать всякий бред про аномальные явления природы. Эти темы были в моде. Газета расходилась на ура.
Тогда один сумасшедший и непризнанный теоретик часа четыре втолковывал мне свои исследования по поводу устройства Вселенной. Мол, Вселенная состоит из двух наложенных друг на друга миров. Они прозрачные и очень слабо связаны между собой. Совпадение есть только в опорных точках. Один мир – обычный, второй – теневой.
В этом теневом мире такой же набор элементарных частиц, атомных ядер, простых и сложных молекул. При определенных обстоятельствах и условиях эти элементы как бы выходят на поверхность – и перед счастливцами (тот теоретик считал себя именно таковым) открываются картины прошлого.
Но он ничего не говорил о том, что в этом прошлом можно существовать.
И уверял, что может вести диалоги с Сервантесом.
Прекрасно. Я тоже была бы не против поговорить с Сервантесом, но встретить саму себя – это уж слишком!
Я прыснула и с опаской прикрыла рот ладонью. Вспомнила анекдот: в Петербурге экскурсовод водит по музею школьников, подводит к стеклянной витрине, за которой – два скелета: большой и маленький. И говорит: «Это скелеты Петра Первого: во взрослом возрасте и в детстве».
Надо выпить лекарство и лечь!
Но разве уснешь?
И опять-таки, почему это случилось именно со мной, что во мне необычного?
Может, во всем виноват тот мой рывок, который я осуществила
