в Петербурге: новый официальный посол Франции в России маркиз де Лопиталь придумал секретарю новое поручение.
Примчавшись в русскую столицу и даже не переменив костюм, Шарль влетел в покои маркиза, готовый, как всегда, служить верой, правдой и неправдой тоже. Посол был краток: Бестужев в опале, профранцузская партия Воронцова победила, Людовик XV и царица Елизавета выразили желание вступить в тайную переписку, и посредником в этом важнейшем государственном предприятии назначен д’Эон.
В шифрованных посланиях двух монархов почти не было ничего острополитического – всё вокруг да около. Иногда авторы позволяли себе откровения самого бытового характера. Елизавета, к примеру, жаловалась Людовику на плохое самочувствие, и отзывчивый король мгновенно отправлял в далекий Петербург своего лучшего доктора. В другой раз царица призналась, что страдает от тоски смертельной и спасти ее могут лишь две актрисы «Комеди Франсез», Лекен и Лекларон. Король, однако, в просьбе отказал, сославшись на то, что дамы принадлежат не только государству, то есть ему, но и публике, которая не в силах с ними расстаться. Ответ, кажется, не слишком обидел царицу, ведь в ее окружении уже был человек, способный развлекать, – Шарль д’Эон.
Галантный, остроумный, знаток скабрезных парижских анекдотов, он пришелся Елизавете по сердцу. Она предложила ему остаться в России и поступить к ней на службу. Впрочем, вспомнив все самые изящные галантерейные сентенции, молодой человек увернулся от такого сомнительного предложения, поведав о разговоре в письме министру иностранных дел: «Я уверен, мне следует всегда стоять, повернувшись к Сибири спиной. Лучше я буду нуждаться, но служить Франции, чем получать 100 тысяч ливров, живя в страхе и рабских цепях».
Д’Эон начал скучать по родине и в своих обращениях к министру все смелее намекал на то, что не прочь расстаться с Петербургом. Он выполнил все важные поручения, несколько лет беспорочно служил посредником в переписке между монархами и теперь стремился во Францию. В Европе гремела война, и ему, молодому патриоту, драгунскому офицеру, непременно хотелось попробовать себя в настоящем бою. К тому же Шарль плохо себя чувствовал в русской столице: у него развивались цинга и болезнь глаз, о чем он тоже доложил в министерство. Наконец его услышали. И отпустили.
В августе 1760 года д’Эон покинул российскую столицу таким же подтянутым и безупречно мужественным, каким был четыре года назад, в начале службы при русском дворе. На нем были каска и элегантный мундир капитана королевских драгун. В Париже Людовик XV отблагодарил своего верного рыцаря: назначил пожизненную пенсию в две тысячи лир. Но кавалер, изрядно засидевшийся в северном холодном городе, пылко рвался в бой – он испросил разрешения присоединиться к войскам маршала де Брольи и помчался под Кассель. В славной баталии под Ультропом капитан получил ранение, а весной 1763 года участвовал в торжественном подписании мирного договора,
