краснели, поэтому время от времени он закапывал их прямо на рабочем месте, за что получил прозвище «Накуренный».
– Ты не удивляйся, что тебя взяли так легко, – сказал Алексей. – Здесь сгодиться любой с минимальным опытом и пэтэушным образованием. В нашей конторе зарплата сисадмина невысокая, да и мозгов много не надо для такой работы.
Последнее предложение, которое можно было воспринять как хамство, он снабдил наивной улыбкой, но Данила разумно рассудил, что, по сути, так оно и есть, к тому же прозвучало все без издевки. Он непритязательно считал, что для начала новой карьеры должность вполне подходящая, а зарплата, так или иначе, будет расти. Если же нет, то он уволится, какие проблемы?
– В целом шеф нормальный и трезвый и пьяный. При желании с ним можно договориться о чем угодно, – как-то сказал Алексей в курилке. – Но иногда просто бесит. Бывает недоговаривает или вообще толком не объясняет, чего хочет. Размажет всё, как месячные по простыне, а потом вспылит, выставит дураками нас, типа и так все должно быть понятно. Бывает у него и семь пятниц на неделе. Всякое бывает.
– Он пьет на работе?
– Тоже бывает. Ну а что, живет недалеко, машину не водит, даже права, кажется, не получал
– Во дает. Семейный?
– В разводе. Детей, похоже, нет.
Еще один сотрудник отдела, пожилой программист Батурин Виталий Анатольевич, откровенностью не выделялся и поначалу искоса посматривал на Данилу, но при этом, предупредил сразу:
– Леша парень хороший, добрый, забавный, но трусливый. Вину перекладывает на другого не задумываясь, и о последствиях в том числе. Жениться ему надо.
Последние слова были произнесены, как очевидная мудрость, но Данила так и не уловил связи между холостой жизнью и качествами коллеги, зато без труда заметил легкое раздражение голосе. Виталий Анатольевич был мужчиной серьезным, в целом неглупым, но, похоже, сам считал себя умнее, так как всегда уверенно высказывался на любую тему с профессорским выражением лица. Тем не менее некоторые его рассуждения удивляли своей расчетливой узколобостью.
– Помню, моему младшему сыну в школе, – сказал он как-то во время обеденного перерыва, – на пробном тестировании по обществознанию, попался вопрос: «Может ли человек быть счастливым, если он причиняет несчастья другим людям?». Это же непростой философский вопрос, взрослому сложно на него ответить. А тут детям задают! Я ему так и говорю: знаешь, сынок, на этот вопрос не может быть однозначного ответа, все зависит от ситуации.
«Какой же это философский вопрос? Это вопрос скорее риторический, если не провокационный. Любой нормальный человек, тем более верующий, по-настоящему верующий, ответит отрицательно. Все великие умы, мировые религии, философские системы на протяжении вот уже нескольких тысячелетий учат нас добру и состраданию. Вся нравственность и мораль на этом построена. Интересно вы воспитываете своих детей.
