Не ожидал такого продолжения разговора.
Ганс. Поймите, это моя родина! Я здесь родился, и не важно, за кем числится эта территория. Костьми лягу, но не дам испортить данную Богом (показывает пальцем вверх) природу! Так на чем мы остановились?
Журналист. Вы что-то говорили на счет учебы…
Сцена затемняется, опять появляется барабанная дробь и в луче прожектора шагающий в форме юноша. Он уже уверенно шагает и голос в динамике его хвалит: «Хорошо правофланговый Ганс! Ты держишь строй! Раз-Раз-Раз-два-три! Раз-раз-раз-два-три! Раз-раз…» Барабан стихает, Ганс продолжает разговор.
Ганс. У нас в школе была палочная дисциплина. За тройку можно было схлопотать от учителя палкой по голове. За любое замечание старшего – ладони ставишь вверх и получаешь удары прутом. Терпишь! Если кто заплачет – пиши пропал!
Журналист. И часто тебе доставалось?
Ганс. Как и любому из пацанов. Но не за учебу. Мы ведь не можем без приключений. Учился я хорошо, на кол и двойку… Это типа пятерка и четверка в России. А вот с дисциплиной были проблемы. Даже не с дисциплиной, просто не повезло. Однажды мой корабль, вернее модель военного крейсера, потопила шлюпку с отдыхающими на озере, которое сейчас называется Верхним.
Журналист. Ничего себе!?
Ганс. Так получилось. Каждый школьник Третьего рейха должен был чем-то увлекаться. Я выбрал секцию моделизма. Мы делали модели яхт, кораблей и запускали на озере. Я замахнулся на военный крейсер. Вот он и протаранил шлюпку. Хорошо, никто не утонул. Но мне досталось и морально, и материально. А больше родственникам. Отец уже был призван на военную службу, а то досталось бы и от него.
Журналист. Где он воевал?
Ганс. На флоте. Но где, толком не знает никто, пропал без вести.
Журналист. Но есть же архивы.
Ганс. Искал. Нашел лишь бортовой номер подводной лодки. Подводников в конце войны не хватало и его прямо с завода на субмарине, которую он же и ремонтировал, отправили в море, механиком. Скорее всего, он покоится где-то на дне Балтики.
Журналист. Да, все это печально. И кто вас воспитывал?
Ганс. Некоторое время отца заменял мой дядя Гельмут… Лупил, за любую провинность. К тому же он запрещал мне встречаться с моей девушкой, готовил в солдаты. Потом и его призвали. Как это ни странно прозвучит, но я радовался, когда узнал, что его убили где-то под нынешним Черняховском. Путь к сердцу девушки был открыт.
Журналист. А девушка из твоего класса?
Ганс. У нас были отдельные классы. Как говорится, мальчикам налево, девочкам направо. А в школе было два входа и между ними нарисована полоса. Только попробуй заскочить к девчонкам. Тут же кто-нибудь да заложит. Система доносов была отработана до совершенства. Мы знали, что все доносят. Такова была система. Мы с подругой прятались на дачных огородах. Целовались в засос.
Музыкальная пауза на тему любви, молодой Ганс исчезает и в прожекторе возникает седой старик Ганс с продолжением своей истории.
Ганс. Мы хотели пожениться, но потерялись,
