в драной рубахе. Мне удалось сместиться ближе к затухающему костру. Лучше обжечься, чем быть раздавленным крестьянами.
Несколько всадников в черных капюшонах промчались мимо меня словно призраки. Они были похожи на монахов, о которых часто доводилось слышать в раннем детстве. Их появление всегда сопровождалось ужасными трагедиями. Загадочные смерти и исчезновения несли они за собой. Мне удалось лишь разглядеть черные как ночь глаза, что злобно пронеслись мимо меня. Если бы меня спросили, как я представляю себе смерть? Имеет ли она, какой-то телесный облик?
Да! Должно быть смерть – это то, что сейчас скользнуло мимо меня.
В считаные секунды площадь очистилась от людей. Я увидел, как один всадник взял на руки из огня мертвого испепелённого ребенка, и в мгновение ока они умчались прочь в пучину, из которой явились. Лишь холод их присутствия разбавил жар, что создал огонь.
Костер догорал, и ветер разносил повсюду прах королевы. Один глубокий вдох и запах тлена с запекшейся крови у меня во рту. Слышу, как холодный ветер насвистывает у меня за спиной.
За рыбной лавкой прятался священник. Я заметил его лишь по дымящемуся кадилу. Он был напуган. Его губы быстро шевелились, нашептывали какую-то молитву.
– Он справится – подумал и развернулся в сторону выхода. Я потратил целый день, проведя его в качестве свидетеля этой жестокой расправы.
Площадь была потрепана, государственная казна в очередной раз терпит убытки, а простой люд выживает как может…
Возвращаясь, домой я много размышлял о случившемся. Неужели и вправду пособники королевы похищали детей, как сейчас похитили ее ребенка? Но зачем им тогда мертвый малыш? И что теперь будет с нашим городом? Такое событие наверняка оставит свой след в истории этих стен.
До дома было неприятно идти. Одно дело, когда ярко алый рассвет и запах фантастических булочек Лоренцо, другое, когда Красная ночь, казнь ребенка, и страшные всадники.
К тому же, по возвращению меня ждало наказание. Я знал это, я был готов. Отец всегда прижигал мне запястья раскалённым ножом, за разные оплошности. Моя пропажа на весь день и возвращение без еды – было довольно серьезным проступком. Полагаю, что он не любил меня никогда. Почему? Всегда задаюсь этим вопросом. Пожалуй, он не любил жизнь в целом. Порадовало только, что мне не пришлось объяснять картину, которую мне довелось наблюдать. Я бы не смог подобрать слова.
– Запомни этот день! – сказал он, оставляя очередной шрам на моей душе и правой руке.
Мне не спалось, очень хотелось вычеркнуть это из памяти, но шрамы на моих руках всегда будут напоминать мне это жестокий день. Рука горела. Кожа покрылась огромными волдырями.
Мне удалось вздремнуть лишь пару, и я проснулся снова на рассвете. Разжег печи, принес воды из колодца и направился на площадь, продавать оружие, что вчера отец ковал один. Мой отец был не разговорчив, и я думаю, вчерашний день уже вычеркнут из нашего
