нескольких чиновников и ни в чем не повинных откупщиков.
Вслед за этим восстанием были сформированы специальные отряды Национальной гвардии, призванные защищать идеи революции. Теперь сохранить ситуацию под контролем было просто невозможно, однако маршал Брольи все еще пытался убедить короля в благоприятном исходе. Он предлагал Людовику XVI лично возглавить войско и навести порядок в Париже, но король надеялся уладить все мирным путем: он всячески старался избежать открытых столкновений, дабы не ввергнуть страну в пучину гражданской войны. Появившись в Национальном собрании 15 июня, правитель Франции открыто заявил о своем единстве с народом. Король также приказал убрать войска из Парижа и его предместий. Он одобрил учреждение Национальной гвардии, побывав 17 июня в объятой революционным пламенем столице Франции.
Казалось бы, король сделал все возможное для сохранения своей репутации, но вскоре всплыли новые факты, раскрывшие народу возмутительную завуалированную деятельность королевской четы. И если в первые революционные месяцы Людовику XVI еще хоть как-то удавалось влиять на развитие событий, согласуя их с интересами королевского дома, то позже это стало практически невозможно. С каждым днем власть уплывала из рук короля. Ситуацию не спас даже декрет Национального собрания об уничтожении феодальных прав сеньоров, утвержденный Людовиком XVI 18 сентября 1789 года. Революционные агитаторы выступали на парижских улицах с гневными речами, возбуждая против короля ненависть черни, кроме того, в столице вспыхнул голод, ставший следствием бездействия власти. В результате 5–6 октября 1789 года тысячи парижанок выступили с протестом. Пешком отправившись в Версаль и окружив королевский дворец, несчастные горожанки требовали хлеба. Король был вынужден переехать в Париж, где фактически находился на положении заложника. Людовик XVI теперь мог только наблюдать за революционными выступлениями со стороны. Не имея никакой возможности повлиять на ход событий, он словно впал в апатию.
Если на первых порах революционеры единодушно выступали за сохранение монархии, то теперь в воздухе витали идеи республики. Сторонников ограниченной монархии практически не оставалось, за исключением Жильбера Лафайета, который считал, что Людовик XVI прекрасно сможет выполнять роль конституционного короля. Но, несмотря на страстное желание Лафайета иметь в короле союзника, тот отвергал все его попытки найти компромисс: Людовик XVI никак не мог поверить в искренность побуждений легендарного героя американской революции.
Что же касается фактов, компрометирующих королевскую чету в глазах общественности, то они прежде всего касались деятельности супруги короля Марии-Антуанетты. Она изначально была против каких-либо преобразований в стране, теперь же ее противодействие выражалось гораздо ярче: она называла всех революционеров «продажными канальями» и единственным средством для сохранения престола и королевской власти
