приятном женском голосе – весенняя легкость.
Он повернул голову и улыбнулся в ответ.
– Здравствуйте, Елена Владимировна!
Он отошел от окна.
Слава Богу!
Его спасла Елена Стрельцова, учительница музыки. Ей тридцать четыре. Со своей неброской классической красотой она словно сошла с картины художника эпохи Возрождения: мягкие черты лица, спокойный взгляд, каштановые волосы до плеч, – есть в ней что-то оттуда, из Ренессанса. За ее внешностью – сила немалая, и это для многих сюрприз. Снаружи мягко, а внутри точно стальной стержень. Жизнь научила ее защищаться. Порой достаточно пары фраз и тона голоса, чтобы больше не лезли. Она обычно молчит, когда вокруг закипают страсти, попусту не расходуется, но не останется в стороне по принципиальным вопросам.
Ей досталось по жизни.
Муж-алкоголик ушел, когда их сыну не было года, алименты не платит, и она рассчитывает лишь на себя. Это значит жить с ребенком на зарплату учителя средней школы, очень скромно жить, без роскоши, и знать, что никто в случае чего не подставит плечо, не поможет. Никто однако не слышал, чтобы она оплакивала себя. «Что не убивает меня, то делает меня сильнее». Это о ней, о Елене Стрельцовой. Она работает здесь полтора года, и если сначала их общение сводилось к «здравствуйте – до свидания» и к эпизодическим светским беседам на бытовые и школьные темы, то однажды все изменилось. Они вместе дошли до метро и поняли, что им интересно друг с другом. Они подружились. Порой они присаживались на лавочку в парке, болтали – и людская молва сделала их любовниками. Смешно. Они все еще обращались друг к другу на вы – вот так любовники. Но если кому-то хочется – нате вам.
Елена – загадка.
Разве кто-то знает ее? Кто-то заглядывал за ее маску? Ее броня искусственная, наращенная, и за ней она от всех прячется. Он, пожалуй, единственный в школе, кому она позволила сделать шаг-другой к себе, а потом – стоп, там терра инкогнито, нет. Пока нет. Я еще не готова. Других я и сюда не пускаю. Есть те, кто по-свински нагадит и натопчет по чистому.
Когда она только пришла в школу, два года назад, бабушки хотели взять ее, новенькую, под свое крылышко, в свою кучку, навязывали ей свое наигранное участие, но она увидела их истинные лица за улыбочками и сюсюканьем и отвергла их дружбу. Она деликатно дала им это понять. Они напели ей про всех кучу гадостей, а сами были аки белые ангелы с крыльями. Само собой разумеется, когда они поняли, что она не с ними, она тут же стала врагом номер два (после Грачева). Она задела их за живое и дряблое. Они-то к ней со всей душой – как к дочери – а она вон значит как. В таком случае кто не с нами, то против. Красавица и умница стала зазнайкой, бездарностью с изъянами внешности – и воображение, подстегнутое эмоциями, гнало не на шутку. Здесь и роман с Грачевым, и прочее. Ах вот ты какая! Воротишь нос? Ладно, ладно! Ты тут никто, а уже возомнила о себе Бог весть что! Мы тебе рожки-то пообломаем, наша козочка!
Однажды они напали и куснули ее больно, почти до крови. А она дала сдачи. Да такой,
