красиво – не двигаясь, не шевелясь, в красивой шелковой ночной рубашке, которая никогда не мялась. От Сони всегда приятно пахло – чуть сладковато, чуть приторно. Владимир скорее из физиологического интереса, чем в приступе страсти, не пускал Соню в душ, чтобы узнать, чем она пахнет по-настоящему.
Александра всегда пахла липовым цветом. На самом деле, она пахла по-разному, предпочитая тяжелые, терпкие, сложносочиненные духи, но Владимир знал, что ее настоящий запах – липа. Лечебный, деревенский, быстро отцветающий, но дающий спокойствие. Говоря откровенно, Владимир точно не помнил, как именно пахнет липа, но представлял себе Александру именно такой – цветком с несоразмерными листьями, который снимает любую хворь. Липовый цвет точно не навредит. Успокоит, снимет тревогу, боль, температуру.
Соня всегда пахла так, как и должна пахнуть кукла, – сладко и стойко. Искусственный аромат, не вытравляемый ни запахом города, ни временем, въелся в нее намертво. Владимир даже мечтал о том, чтобы поймать новую ноту – запах вина, пота, сигарет, бензина, духоты, мороза – не важно. Но к Соне ничего не прилипало. Она всегда была свежа, и вечером этот запах лишь усиливался – искусственно-цветочный, без лишних примесей и следов натуральных компонентов. Соня была как концентрированный сок, который пахнет апельсином, на вкус как апельсин, но в нем нет и следа от цитрусовых. Обман, зафиксированный мелким шрифтом на упаковке. Достижения химической промышленности, а в случае с Соней – аномалия, которая не давала телу источать натуральные запахи.
Наверное, ему следовало прыгнуть с парашютом или отправиться в экстремальную поездку, но Владимир выбрал Соню и лишний раз убедился в том, что острые ощущения ему не нужны.
Они ехали еще минут десять, петляя по дорогам.
– Я поехал короткой! – гордо сообщил водитель.
На одном из поворотов, которых было немало, на достаточно крутом серпантине – Владимир успел заметить дорожный знак – крошечный автомобиль не выдержал. Старая модель с механической коробкой пережила многое, но никак не ожидала, что в ее багажник поместят два огромных чемодана. Наверное, машина привыкла возить в багажнике пакеты с луком, мясом или овощами, а не многочисленные и ненужные наряды капризных гостей.
Машина заглохла на повороте. Владимир понял, что не сидит, а лежит, ногами вверх – опасный угол наклона не предвещал ничего хорошего. Справа был обрыв, символически обнесенный защитным заграждением. Сверху – а они поднимались на горку – съезжали машины, и любая из них могла не успеть затормозить вовремя. У Владимира начался приступ – он осушил бутылку с водой и открыл еще одну. Не мог дышать, не мог смотреть в окно, не мог даже пошевелиться. А когда водитель, поставив машину на ручной тормоз, не включив аварийные сигналы, спокойно вышел из машины, в задумчивости уставившись под капот, а Соня выпорхнула, чтобы сделать удачные кадры, Владимиру стало плохо уже по-настоящему.
