руки судорожно нащупывали ремень безопасности и, наконец, щелкнул замок карабина – и в этот момент грузовик догнал лимузин, по касательной ударил ему в бок, смяв обшивку кузова и едва не вырвав одну из дверей. Изувеченная машина ушла вправо, наскочила на бордюр, взлетела и, пробив ограждение, соскочила с моста вниз.
Климу показалось, что автомобиль парил в полной тишине целую вечность и что его полет не закончится никогда. «Майбах» замер, словно подвешенный в воздухе на невидимых ниточках. Сердце мальчика сжалось. Потом давящую тишину будто прорвало – отчаянный вопль двигателя, какой-то скрежет и удар, сравнимый с разрывом снаряда. Откуда-то издалека донесся рев грузовика – точно зверь отрыгивал сытную пищу. И снова – гнетущий покой звуков, который разорвала трель звонка сотового телефона, выпавшего из безжизненной руки отца…
Клим стряхнул с себя страшные воспоминания – «Все это мертво, все позади, все в прошлом! Ничего не вернуть! Исчезло – и дело с концом!» – мысленно перекрестился и спросил у Проныры:
– Ты зачем пришел?
– Мне нужно разбудить Джека… Что с тобой? Твое лицо…
– Нужно чаще бывать среди живых, – ответил Клим. Но Проныра его не понял.
Клим вздохнул и окинул взглядом свою комнату – крошечную, без окон, что-то вроде просторной кладовки, заваленную книгами, всем тем, что уцелело от бумажного сора времени. Воздух здесь был душный и неподвижный, но именно эта близость стен и знаний вселяла в парня бодрящее чувство безопасности и уединения. Он не любил покидать свое убежище, так как все, что было извне, только здесь казалось ему далеким и безобидным.
Мама… Она часто говорила с Климом едва слышным шепотом, когда гладила его по голове, и беспредельная невыразимая радость была в ее улыбке. И когда его отрезало от всего, что было ему дорого, Клим будто лишился ключа к окружающему миру.
«Больше я ее не увижу. Никогда…»
Да, он помнил, слишком хорошо помнил все, чтобы перечеркнуть крест-накрест.
Глава четвертая
Буря
Сон Джека прервал рык собаки и последовавший за ним короткий, осторожный стук в дверь. Он приоткрыл глаза, посмотрел в окно, на фоне которого круглой тенью виднелся глобус и спартанский строй пивных бутылок на столе. На улице все еще царила темнота. Ветер снаружи выл, кашлял и визжал, но в комнате было относительно тепло и безопасно. Изюминка сна – обнаженная Цирцея – улетучилась.
Джек перевел взгляд на пса – тот занял оборону у входа и навострил уши.
Под дверью виднелась полоска света от фонарика.
Стук повторился.
Снова раздалось низкое, горловое рычание ротвейлера.
– Румб, ко мне, – поморщившись, тихо произнес Джек, а для тех, кто находился за дверью, добавил громче: – Кому там приспичило?
Румб глухо рыкнул и подошел к Джеку, продолжая коситься
