Фильм как фильм, ничего особенного. Я не удивлена, что вообще его не помню… если бы не магазинчик…
– А как ему представляется мир? Слепому? – Лена задумчиво посмотрела вдаль. – Каким видит он его там, внутри? Кто мы для него?
– Да такой же человек… ведь трогает свои руки, ноги… ест то же самое, слышит, говорит… – Полина покачала головой, думая совершенно о другом.
– Нет, я не об этом. Вот улыбка… знает ли он, что это такое? Почему люди улыбаются. Почему плачут.
– Может и знает. Кто-нибудь рассказал, или даже показал…
– Не то… ему ведь рассказали, что люди улыбаются, когда им хорошо. А разве ему было когда-то хорошо? Всегда такой грустный…
– Глупости всё это, – повторила Полина и обиженно отвернулась, – о чем ты думаешь?!
– Подожди, – Лена положила ей руку на колено. – Улыбаются и садисты… им ведь тоже бывает хорошо, когда кому-то плохо? А слепой такого не может знать… значит, люди для него другие, не как для нас… и улыбка, ее содержание, понимаешь, другое. Она настоящая… та, что была в начале начал… Но самое удивительное, что я узнала это там…
Полина подняла брови:
– И такие мысли волнуют тебя? После всего, что произошло?
– А что произошло?
– Ну, хотя бы… развалился Союз, стало больше колбасы, машин и негодяев. Всего на порядок. Не прибавилось одного – счастья. Тебе повезло, потеряла память, а как быть мне… за сына вот боюсь. Но сейчас… и это не главное.
– Что ты такое говоришь?! Повезло?! И не главное? Ну, не молчи!
– Да ты же медленно убила свою семью… – выдавила Полина. – Всех. По очереди.
Подруга закрыла лицо ладонями.
Ужина не было.
«Г-н N проснулся одетым на диване. Он с удивлением оглядел сначала комнату, затем себя. Брюки, жилетка, галстук. Так, стоп. Почему галстук торчит из-под мышки?» – такой сон приснился в следующую ночь Валентину Львовичу, большому любителю классики. «Черт побери, – подумал он, – сколько же их, господ N? И который из них я? Ох уж этот автор!»
Лена
Видя пристальные взгляды замерших людей и понимая, что та маленькая девочка, которой предстояло еще окончить школу, куда-то исчезла, а в платье, посреди огромного зала, стоит другая, совершенно незнакомая пока женщина, Лена не могла решить, что ее больше беспокоит: возраст, непривычное декольте или отсутствие подруги. А ведь еще надо как-то отсюда выбираться! Одной оставаться вовсе не хотелось. И хотя зал был хорошо освещен, Лене стало не по себе. «Непривлекательность» действа становилась очевидной и повлекла настороженность. Но самым неприятным было чувство, впервые посетившее девушку – полного одиночества. Вокруг стояли чужие люди. Место, где она находилась, было незнакомым. Ни подруги, ни родители, никто не мог помочь, настоять или посоветовать. Взять за руку и повести, показать выход. Подсказать, как это делали всегда взрослые…
