стал осознавать нечто другое. В этой юной, красивой и привлекательной девушке, иной раз такой простой и веселой, совершенно не похожей на баб-ворожеек, действительно таились силы, которых он не понимал.
– Поднимается грозна туча, а под грозной тучей мечутся гром да молния… Как от грома и молнии бегут синцы и игрецы, водяные и лешие – под пень и под колоду, в озера и в омуты, так бы бежали они от Ольгимонта, сына Минтарова, внука Дажьбожьего, все духи перехожие, посыльные и нахожие… – нараспев приговаривала Дивляна, сплетая из жестких крапивных стеблей сперва один венок, потом второй, потом третий…
Всего их нужно было шесть – три для Ольгимонта и три для себя. Она пыталась придерживать крапивные стебли через полотно – лучше и для дела, и для собственных рук, – но так работать было неловко, и уже скоро Дивляна исколола все ладони так, что они почти ничего не чувствовали. Самой Солнцевой Деве однажды пришлось плести из крапивы аж двенадцать рубашек для своих братьев, которыми пытались завладеть синцы, – и не из той крапивы, которую уже обработали и обтрепали для прядения, а из такой же, свежей. Этих-то жгучих волосков и боятся злые духи… Шесть венков – «плетней», как говорила бабка Радуша, – все-таки не двенадцать рубашек, утешала себя Дивляна, дуя на пальцы.
Теперь она сидела одна, больше никто к ней не приходил. В начатую ворожбу вмешиваться нельзя, и даже если Велем будет недоволен, ему останется только ждать окончания дела. А дело близилось – за «дыхлом», как тут называли волоковое окошко, постепенно темнело.
– И как трепетна есть земля от грома небесного, так трепетны нечистые духи от меня…
Под заговор она закончила все шесть венков из боронец-травы со зверобоем и три из них надела на Ольгимонта – один на голову, второй на грудь, третий на пояс. От прикосновения жгучих стеблей он даже не поморщился. Зато игрецы больше не смогут в него проникнуть. Осталось только уговорить их уйти насовсем – иначе сыну княгини Колпиты придется ходить в боронец-траве всю оставшуюся жизнь.
Еще три венка она надела на себя. Солонокрес – это хорошо, но в таком деле лишняя защита не помешает. И Белотур был прав в своих опасениях – если загородить игрецам путь к привычной жертве, они накинутся на того, кого найдут поблизости. Надо думать, все жители Межи будут ночью сидеть по домам, под защитой своих чуров. А чтобы духи все-таки не стали рваться к другим родичам покойной Кручинихи, Дивляна тоже кое-что для них приготовила.
«Может быть, я из этой избы никогда уже не выйду!» – подумала она, окинув взглядом неуютное, заброшенное жилье.
Но нет. Не умеючи, не ведаючи и не знаючи, с игрецами тягаться не стоит. Но она – Огнедева. Мать и бабка передали ей знания, боги наделили ее силой. Она сможет. Дивляна чувствовала себя странно: ей казалось, что она сидит не на лавке, а прямо на воздухе. Но страха не было.
Темнело, она зажгла лучину. Окошко было отволочено, виднелся маленький прямоугольник темно-синего неба, покрытого сверкающими точками звезд.
В
