ты, значит, у нас бизнесвумен?
– Ну… вроде того…
– Так куда мы все-таки едем? Если в ресторан, то я не пойду, потому что на мне джинсы, Лялькин старый свитер и мокрые колготки.
– Не в ресторан. Ко мне.
– А твой муж? Вдруг ему это не понравится?
– Да кто его будет спрашивать, что ему понравится, а что нет?
– Свет! А он у тебя кто?
– Да никто! Тарасов. Слыхала?
Нина тут же вспомнила солнечную урну и удивленно спросила, совершенно не рассчитывая на положительный ответ:
– Это тот… у которого магазины… «Вега»?
– Да, – совершенно равнодушно отреагировала Светлана.
– И ты при этом считаешь, что он никто? – ахнула Нина и, закрыв рот рукой, удивленно покачала головой. Надо же! Значит, можно считать, что грязью ее окатил практически сам Тарасов, Михаил Иннокентьевич, как она того и желала.
– Конечно, никто! Это мои магазины, а Мишка – так… ширма… Женщине трудно в бизнесе. Мы делаем вид, что бизнесмен он, а я только на подхвате.
– А на самом деле…
– А на самом деле он безмозглый болван, и я давно выгнала бы его в три шеи, если бы не его имя, которое уже, считай, фирменный знак.
– Слушай, Светка, а в депутаты-то хоть он пробивался или…
– Разумеется, «или»!
– Нет, ты что, хочешь сказать, что ты еще и депутатша?
– Я всего лишь жена депутата Тарасова, но на самом деле все это нужно было мне!
– Тебе что, мало магазинов? – искренне удивилась Нина. – Неужели ты решила, как некоторые исторические уже товарищи, тоже «сходить во власть»?
– Нужна мне эта власть, как… – и Светка заковыристо выругалась. – Мне нужны мои магазины, а на землю, на которой они стоят, кое-кто давно уже разевает рот, и потому без депутатских прав и возможностей мне никак! Понимаешь?
– Не очень…
– Ну и не надо тебе понимать! Ты же не собираешься заводить себе магазин!
– Честно говоря, даже если бы и собралась, то вряд ли у меня получилось бы.
– Да, сейчас куски уже все поделены, сейчас удержать бы!
– Свет! Ты меня, конечно, прости, но урны твои – прямо умора! Я каждый день хохочу, когда мимо прохожу!
– У-у-у! – прорычала Светлана. – Ненавижу!
– Урны?
– Мишку, кретина! Один-единственный раз позволила ему себя проявить, так на тебе – урны «Тарасов»! Я ему говорю: «Зачем ты, идиот, это сделал?» – а он, представляешь, сказал, для того, чтобы электорат знал, что он заботится о чистоте родного города. А я ему говорю: «Неужели ты не чувствуешь двусмысленности того, что урна носит твою фамилию?..»
– А он?
– А что он? Что с дурака взять?
Нина посмотрела в залитое дождем окно. Они выезжали уже на площадь Победы и двигались в сторону Московского
