кивнула.
– Я вижу, ты почувствовала.
– Что… что это было?
– Это твое искреннее желание спасти близких. В тебе больше сил, чем ты думаешь. Я научу тебя всему необходимому. Но никогда не забывай правило баланса. Ты идешь по канату над пропастью: научишься управлять чувствами – удержишь равновесие и дойдешь до конца, один раз поддашься искушению – тебя никто не поймает. Я поддержу тебя сейчас, но не смогу помочь потом. На этом пути ты одна. Тебе помогут, но основная ответственность – на тебе. Крепко это запомни.
Вероника кивнула. К теплой волне добавился липкий холодный ручеек страха по позвоночнику. «Равновесие», – усмехнулась она про себя и села на кровать, показывая, что готова слушать дальше.
Анна кивнула и хлопнула в ладоши. На столе перед девушкой появилась странная вещь: две чаши, соединенные желобом. В обеих плескалась вода.
– Бери, – в голосе Анны появились повелительные нотки. – И иди. Следи, чтобы вода в чашах была на одном уровне. Дойдешь до двери и обратно.
– Один раз? – в душе Вероники мелькнула смутная надежда, но тут же угасла.
– Столько, сколько потребуется, чтобы ты научилась не только ходить, но и бегать с чашами. Это лишь на первый взгляд кажется сложным. Если равновесие будет у тебя в душе, ты справишься со всем.
Вероника вздохнула и взялась за желоб. Неловко взмахнула им, едва не расплескав воду, и двинулась к двери. Поиски баланса начались.
Одиночество
После десятой попытки Вероника начала сомневаться, что у нее все получится. Анна повторяла «Еще раз. Еще раз. Еще раз». Но девушка никак не могла поймать ритм и найти точку опоры.
– Знаешь, в чем твоя проблема? – спросила Анна, когда Вероника окончательно выдохлась и, поставив чаши на стол, упала спиной на кровать. – Ты слишком много думаешь.
– Но разве можно справиться с такой задачей иначе? – спросила девушка, даже не поднимая головы.
– Дело в другом. Ты думаешь не о том. Вместо того, чтобы искать равновесие в себе, стремиться к гармонии и ловить баланс, ты размышляешь о своих близких.
– Конечно. Потому что я хочу их спасти.
– Это ложь. Либо мне, либо себе самой. Сейчас ты думаешь не о спасении. Ты боишься своего одиночества.
– Как я могу его бояться, если и так всю жизнь была одна? От меня шарахались. Или жалели. Уж не знаю, что хуже, – Вероника села и потерла лицо ладонями.
– Верно. Ты чувствовала себя одиноко, но одна не была. Вокруг постоянно находились люди. И какие бы чувства они к тебе ни испытывали, их эмоции питали тебя. Не давали погрузиться в глубины своей души. Сейчас когда здесь только я – портрет, неспособный дать тебе человеческое тепло, – ты испугалась.
Вероника разозлилась, но не хотела этого показывать.
– Если у тебя внутри гнев
