успел предупредить ее, зато изумилась, изучая результаты моих ответов на контрольные вопросы и показания приборов, фиксировавших деятельность разных участков моего головного мозга. Затем она, не сказав мне ни слова, торопливо ушла в соседнюю комнату, где и находилась минут пять. За это время я успел уничтожить в своих волнениях половину нервных клеток, отпущенных мне природой на всю жизнь.
Было страшно. Никогда в жизни мне не было так страшно, как сейчас. В какие бы переделки я ни попадал, какими бы сложными делами ни занимался, но никогда еще все не было так ужасно – знать, что от тебя отвернулись все, кому ты верил долгие годы, все, на чью помощь ты рассчитывал еще полчаса назад, все, ради кого ты столько работал, все, кому так истово служил. И не просто отвернулись, а сами отправили меня на эшафот, да еще и проследили, чтобы я туда добрался благополучно и без происшествий. Но шанс еще есть…
Наконец Дженис вернулась.
– Может, наконец, скажешь, что там у меня? – спросил я, уже почти не надеясь на благополучный исход. Больше всего мне сейчас хотелось просто закрыть глаза и забыть о том, где я нахожусь. Однако мои конвоиры не отводили от меня взглядов и стволов пистолетов даже несмотря на то, что мои руки все еще были скованы наручниками.
– У тебя все нормально, твое психическое состояние по всем показателям колеблется от «удовлетворительно» до «близко к полной норме», – ответила она. – Не слишком хорошо, но и не настолько плохо, чтобы тебя следовало сию секунду госпитализировать.
Я глубоко вздохнул – значит, я не вылечу из бюро, я нормален, совершенно нормален. Кусок льда, пронзивший мне грудь, бесследно растаял, голова вновь обрела способность ясно мыслить, а окружавший меня мир снова расцвел яркими красками. Я чувствовал себя как приговоренный, который получил помилование, уже взойдя на эшафот. И это сравнение было недалеко от истины.
Каждый вздох приносил теперь радость. Я больше ни в чем ни виноват, я нормален! А потом пришел гнев. Сразу вслед за радостью гнев начал охватывать меня, медленно поднимаясь откуда-то из глубины души. Меня! Не кого-нибудь, а Меня схватили и притащили сюда, словно обычного мелкого психа… как тупого неудачника, случайно затесавшегося в наши отборные ряды!
Что может быть ужаснее? Какое унижение может быть хуже, чем оказаться в списке обреченных на позорную гибель ничтожеств?!… Да как они только посмели!.. Как они могли обойтись так со мной?!… Но теперь все будет по-прежнему, все вернется – мое положение, мои привилегии, мои права… Самое страшное позади. Правда, эпизод с девушкой все еще оставался непонятным для меня. Ладно, поживем – разберемся, что там к чему.
Мои размышления прервала Дженис, продолжив:
– Единственное, что я смогла обнаружить по результатам тестов – это сильную усталость и шок, которые могут быть вполне объяснимым естественным результатом проведенной тобой сегодня трудной операции, – она сделала небольшую паузу, взглянув на моих конвоиров, –
