не с кем! Старушки-соседки явно не поймут. Поразмыслив, Антон позвонил шефу. Тот разрешил не появляться в институте, ну, скажем, под предлогом диспансеризации. Мелочь, определившая всю его дальнейшую жизнь…
Потом, спустя время, Ирина признавалась, почему в ту последнюю неделю своего одиночества старалась приходить домой как можно позже. Причина? Опять объявился Константин, чёрт его дери! Сначала под разными соусами названивал, а дня три назад зашёл поздно вечером и попытался остаться. Словно нутром почуял: нет у неё мужчины, и после него не было никогда. Возомнил, невесть что.… Пришлось опять вызвать свою мать, чтобы пожила недельку-другую. Надо было решать, а как, собственно, решать?
В кабинете сумрак, горит одна настольная лампа. Как-то отрешённо Ирина спросила карточку, нет ли жалоб, и стала мерить давление. Этакая московская барышня «комильфо», признаёт только «своих», решил Антон. Словно прочитав его мысли, Ира подняла голову. Взгляды встретились, и в её глазах заискрились весёлые чёртики.
– Давление и пульс такие, словно вы влюблены, – сказала она с лёгкой усмешкой. – Я дам таблетку, посидите спокойно.
– Моя статья принята! я сегодня получил открытку из журнала, – смутясь, признался Антон.
«Эти физики – слегка чокнутые, – невольно мелькнуло у Иры, – что-то написал, а радуется так, будто получил открытку на машину или мебельный гарнитур».
Отвечая её легковесному суждению, «чокнутый физик» вдруг продекламировал чуть срывающимся от волнения голосом:
«Вы – мать ребёнка школьнических лет, и через год муж будет генералом, но отчего на личике усталом – глухой тоски неизгладимый след? Необходим для сердца перелом: догнать, вернуть, сказать кому-то слово.…И жутко вам, что всё уже в былом, а в будущем не видно и былого»…
Изумление на лице молодой женщины перетекло капелькой ртути в детскую растерянность. Казалось, на миг она снова стала школьницей в форменном отутюженном фартучке с кружевным воротничком, готовой сию секунду расплакаться от нежданной обиды.
– Это Игорь Северянин, – сконфуженно пояснил Антон. – У нас на Физтехе генерал Туржанский любил его цитировать. В молодости Сан Саныч служил в царской армии, перед войной командовал лётным училищем, потом сидел в лагере.
Тут дверь кабинета со стуком распахнулась, и медсестра из регистратуры громко спросила:
– Ирина Павловна, ваш э… Константин Николаевич уже третий раз звонит, что ему передать?
– Нет меня, и не будет, – жестко отпарировала Ира и подумала с досадой: «Этот молодой да из ранних интеллектуал сейчас поднимется и уйдёт, а как удержать, ума не приложу?»
Повисла неловкая пауза.
«Дома неприятности, она флиртовала, чтоб отвлечься, – лихорадочно вертелось в голове Антона. – Так всё прозаично».
– А ты возвысься над прозой, – вдруг шепнул ему внутренний голос. – Вспомни слова Гёте:
«Перед
