Spiritual a Swing» в Карнеги-Холле в Нью-Йорке, так сказать в качестве официального крещения юного Джонсона! Подумать только, когда стало известно о его смерти, в присутствии Большого Билла Брунзи, который заменил его на сцене, были объявлены две минуты молчания и два последних его произведения были сыграны перед изумлённой и заплаканной публикой.
Если бы только он не дал себя убить ещё два месяца, в тот вечер Джонсон насладился бы своим заслуженным успехом!
Это облочка альбома того знаменитого мероприятия, в котором Джонсон не смог принять участия. Обратите внимание на невероятный список знаменитых имён.
И как тогда объяснить такой малозначительный успех среди обычных людей?
На самом деле Роберт Джонсон НЕ БЫЛ НИКОГДА известен при жизни и количество его произведений является ничтожным по сравнению с другими блюзменами того времени. Но он вернулся на пик популярности и, можно сказать, был открыт заново в 60-е годы новым поколением рок-артистов, в частности, благодаря новому изданию, выпущенному Paramount, которое называется KING of the Delta Blues Singer, и которое было распродано настолько быстро, что было переиздано в 1969 и потом в 1970 годах.
Такие артисты, как Эрик Клэптон и Cream внесли большой вклад в возрождение его звезды, выпустив новую версию Crossoroads Blues , не говоря уже о Rolling Stones , которые свели всех с ума своей версией Love in Vain и Stop Breakin Down Blues .
Но ещё до этого менее знаменитые артисты уже пытались «вытащить Джонсона из могилы».
В 1951 году Элмор Джеймс записал свою (очень особенную) весию песни I Believe I dust my broom, которая не имела заслуженного успеха, тогда как известнейшая Sweet Home Chicago стала знаменем для многих выдающихся блюзменов того времени, и в первую очередь для Мадди Уотерса, влиянию которого были в своё время подвергнуты Beatles.
В действительности, Джонсон воплощал очень актуальную для американцев начала 60-х годов реальность: образ проклятого антигероя, одержимого дьяволом, который поёт Блюз, разрушающий его изнутри; образ, который хорошо вписывается в революционный характер нового американского поколения. В своих песнях он буквально «кричит» об экзистенциальной боли общества, которое не находит больше внутри себя эффективных точек отсчёта и которое со спазматической тревожностью бросается навстречу тёмному и полному неизвестности будущему.
Если хотите, произведения Джонсона полны темами женщин, алкоголя и насилия, как в лучших традициях блюза. Но при этом в его стихах чувствуется сильнейшее отвращение к тому, о чём он сам рассказывает и чем совсем не гордится. Его навязчивый ритм новорождённого буги, его пронзительный и гнусавый голос, паузы между словами, использование микро-тональностей и артикулированных текстов, в которых явно видно его моральное опустошение, его ощущение себя как «бастарда без родины», преследуемого «дьяволами
