Нарожали они детей, видимо-невидимо. Братья со своими сёстрами стали жениться, да и тоже детей рожать в таком же количестве, если не больше. А первыми из мужчин у первых людей появились Каин и Авель. Каину Я приказал заниматься на земледелием, выращивать хлеб и овощи с фруктами, а Авелю отдал скотоводство.
И ещё раз пришлось Мне заняться изгнанием. Сижу Я как-то, размышляю о том, о сём. Словом – о Своём. Вдруг, чую, вонищей какой-то несёт. А это, оказывается, сын Адамов и Евин, Каин, зерно пшеничное запалил, с радости, что урожай Я ему дал хороший. А потом, попозже, чую, вкусненьким запахло, шашлычком, по вашим неразумным понятиям. А это братец Каина, Авель, овечку для Меня обжаривает. Ну, Я, понятно, Каинову-то вонищу дождём залил, а уж Авелевой потом всласть нанюхался. Так этот Каин Адамович что учудил: приревновал Меня, да со злости и саданул своего братца единоутробного, тоже по отцу – Адамовича, по черепушке мотыжкой. Так что тот Мне душу свою и отдал. Я её, конечно, в рай определил, не страдать же из-за этого брата-обормота, а Каина отправил в землю Нод, на восток от Моего рая3.
Дальше управлял Я размножением людей на земле. А удержу у них в этом не стало. Опять грешить сильно начали, Меня не слушаться. Правда, законов-то Я им ещё не давал, но сами же должны соображать, что можно, а чего нельзя. Не маленькие, сотнями лет жили по Моему произволению. Известно, ведь, у вас: «Незнание закона не освобождает от ответственности». И Я тому же и следовал, и у вас это пошло от Меня. Вот Я и решил их поубавить: утопил их всех, кроме семьи Ноя, более-менее праведного, лучшего из худших. Потом от него и от его сыновей пошёл новый людской род4. Но и эти снова стали отличаться безобразиями. И ведь до чего додумались! Стали эти твари Мои башню ко Мне строить! Совсем обнаглели. Я им вообще языки смешал и по всей земле рассеял5. Понаделал из них белых и чёрных, коричневых и жёлтых, широкоглазых и узкоглазых. Словом – разных, но всех, всё-таки, евреев. Так что они совсем забалдели от этого. Всё в их головах перепуталось, так что про Меня и вспоминать перестали, как будто и не было Меня вовсе.
А больше всех из Моего народа, Я полюбил Аврама (потом Я его назвал Авраамом) и его потомство, потому что не жалел он для Меня мяса для шашлыков не только из животных, но даже из своего сына, Исаака. Но Я пожалел мальчонку-то и заменил его прямо из-под ножа на овечку6. Но это Я уже вперёд заскочил. А полюбил Я Авраама тогда ещё, а не кого другого, по Моим личным мотивам, которые других, вас, совсем не касаются. Полюбил – и всё, Моё это дело. Он, хотя бы, не допускал таких вольностей, как жители Содома и Гоморры, которым устроил Я великое сожжение7. Эту красоту надо было видеть! Но Я не разрешил людям смотреть на это прекрасное чисто Божественное зрелище, потому и наказал любопытную жену Лота8, Евину дочь, тоже больно любопытную. И остался Лот вдовцом. Да и пожалел Я потом, что спас Лота с его дочерьми-развратницами. Эти девки что умыслили. Были они незамужними – мужиков-то тогда маловато ещё было (перед Собой каюсь, посовещавшись на месте, Моё упущение).
