и Гэтсби потанцевали. Помню, меня удивила грациозная старомодность его фокстрота – я еще не видел Гэтсби танцующим. Потом они неторопливо прошлись до моего дома и просидели с полчаса на его ступеньках, я же нес по просьбе Дэйзи вахту в саду: «На случай наводнения, или пожара, – пояснила она, – или другого стихийного бедствия».
Том «вылез из кустов», когда мы втроем уселись ужинать.
– Ты не будешь возражать, если я устроюсь вон за тем столом? – спросил он. – Там один малый отличные анекдоты рассказывает.
– Иди, конечно, – благодушно ответила Дэйзи. – А если захочешь чей-нибудь адрес записать, вот тебе мой золотой карандашик.
Том ушел, Дэйзи, вглядевшись в «тот стол», сообщила мне, что девушка «простоватая, но хорошенькая», и я понял: если не считать получаса наедине с Гэтсби, время это она провела не так уж и весело.
Компания за нашим столом сидела на редкость хмельная. Виноват тут был я – Гэтсби позвали к телефону, а я увидел за столом людей, в обществе которых веселился две недели назад. Однако то, что забавляло меня тогда, на сей раз отдавало какой-то гнилью.
– Как вы себя чувствуете, мисс Бедекер?
Девушка, к которой я обратился, уже успела попробовать прикорнуть на моем плече, но промахнулась головой мимо него. Услышав мой вопрос, она выпрямилась, открыла глаза:
– Чего?
Грузная, сонная дама, которая незадолго до этого уговаривала Дэйзи непременно поиграть с нею завтра в гольф в местном клубе, поспешила встать на защиту мисс Бедекер:
– О, сейчас она тихая. А вот как выпьет пять-шесть коктейлей, непременно визжать начинает. Я говорю ей: не трогай ты их.
– Я и не трогаю, – неубедительно заявила обвиняемая.
– Мы слышим – визжит, ну я и говорю доку Виверре, вот он сидит: «Там кой-кому помощь нужна, док».
– Она вам премного благодарна, разумеется, – сказал другой знакомый девушки, правда, в его тоне благодарностью и не пахло. – Да только, пока вы ее совали головой в бассейн, у нее все платье вымокло.
– Вот чего терпеть не могу, так это головой в бассейн, – пробормотала мисс Бедекер. – В Нью-Джерси они меня чуть не утопили.
– А вы не трогайте коктейли, – парировал этот выпад доктор Виверра.
– На себя посмотрите! – яростно взвизгнула мисс Бедекер. – У вас вон руки трясутся. Я к вам на операцию ни за что не легла бы!
Так оно и шло. Едва ли не последним, что я запомнил, было: мы с Дэйзи стоим бок о бок и наблюдаем за фильмовым режиссером и его Звездой. Они так и сидели под сливой, и лица их почти соприкасались, разделяемые лишь тонким лучом бледного лунного света. Мне вдруг пришло в голову, что режиссер, желая достичь этой близости, весь вечер медленно-медленно склонялся к ней, и теперь, глядя на них, я увидел, как он, в последний раз чуть изменив угол наклона, поцеловал ее в щеку.
– Она мне нравится, – сказала Дэйзи. – По-моему, она чудесная.
Однако все остальное представлялось ей оскорбительным – и безоговорочно, поскольку отвращение, которое
