себе блестящие брючки для дискотек.
Очень довольная покупкой, она шла по второму этажу центра, когда вдруг у стойки с дисками увидела молодую пару, которая стояла обнявшись и разглядывала какой-то диск. Кристина моментально узнала Германа по пушистой светлой шевелюре. Прячась за спинами покупателей, она подошла поближе, чтобы рассмотреть девушку. И что же? Ничего особенного! Черненькая, простенькая. Но Герка смотрел на нее, как на Василису Прекрасную, и даже пару раз прикоснулся губами к ее весьма бледной щечке. Он был так увлечен своей Василисой, что даже не заметил Кристину, которая в обнимку со своими новыми брюками стояла в двух шагах от него. Уязвленная девушка выронила пакет с покупкой и бросилась вон из торгового центра.
Какой ужас! Что же делать? У него есть девчонка, с которой он так по-свойски целуется, а она, Кристина, практически призналась ему в любви в своей «валентинке». Как же он, наверно, смеялся!
Кристина металась по тротуару, не в силах сообразить, в какую сторону ей бежать. Потом заставила себя слегка успокоиться, тряхнула головой и очень быстро пошла куда глаза глядят. Надо что-то делать… Ведь если она сейчас остановится, то непременно умрет прямо посреди улицы. В движении – сила! Около своего дома она не задержалась. Нет! Только не домой! Там придется все время думать об увиденном! Может, лучше к Таньке? Но чем Танька ее утешит? Нет! Не надо к Таньке! Но куда пойти? Что же сделать, чтобы не так болело в груди? Что там Казакова ей все время талдычит про Краевского… Вот! Вот он выход! Кристина развернулась и побежала в обратную сторону.
Дверь квартиры ей открыл сам Игорь. При виде Кристины лицо его дрогнуло и медленно залилось румянцем. Он вопросительно смотрел на нее, натягивая вниз довольно короткую домашнюю майку с футбольным мячом на груди и переминаясь ногами в смешных стоптанных клетчатых тапочках. Кристину слегка передернуло и от этой маечки, и от клетчатых тапок, но она, решительно тряхнув головой, выпалила:
– Можно тебя на пару минут?
Игорь нелепо помялся, поправил свои вечно съезжающие очки и еле слышно ответил:
– С-сейчас переоденусь…
– Нет! Не надо! – Кристина схватила его за руку и вытащила на площадку, поскольку боялась, что, если он уйдет переодеваться, ей опять придется думать о Германе.
Она оглянулась по сторонам и потащила Игоря на верхнюю, последнюю перед чердаком, площадку. Она была очень грязной: заплеванной и засыпанной мусором. Из разверзнутого зева мусоропровода с оторванной крышкой тянуло гнилью. Под серым от пыли маленьким оконцем стоял замызганный пластиковый контейнер из-под мягкого масла с остатками отвратительной еды для кошек. Кристина прижала Игоря к исписанной маркерами и изрисованной мелом стене и, чуть не плача, спросила:
– Я ведь тебе нравлюсь, не так ли?
Игорь, совершенно сбитый с толку, испуганный и встревоженный, молчал. Кристине это не понравилось, и она,
