что, – ответила Суан, – это единственная известная мне клятва, после которой я была уверена, что он не приставит к нам соглядатаев.
Полулежа на грубых досках повозки, Суан говорила таким тоном, будто разъясняла самую очевидную вещь в мире. И Лиане, как видно, с ней соглашалась.
– Ты хочешь нарушить клятву, – потрясенно прошептала Мин, потом встревоженно глянула в щель парусинового полога, на козлы. Вряд ли Джони что слышал.
– Я сделаю то, что должна, – твердо, но так же тихо заявила Суан. – Два-три дня, пока я не удостоверюсь, что за нами не особенно приглядывают, – и мы уйдем. К сожалению, поскольку лошадей у нас нет, придется взять чужих. У Брина наверняка хорошие конюшни. Об этом поступке я буду сожалеть.
И Лиане сидела точно кошка с усами в сметане. Она, видно, все поняла с самого начала, потому-то и не замешкалась, а сразу дала клятву.
– Ты будешь сожалеть о краже лошадей? – хрипло произнесла Мин. – Решила нарушить клятву, которую одни приспешники Темного смеют нарушать, и сожалеешь о краже лошадей? Ни одной из вас я больше не верю. И знать вас не желаю!
– Ты и в самом деле хочешь остаться и отскребать грязные котлы? – сказала Лиане так же тихо, как и Мин с Суан. – Ранда здесь нет, а ведь сердце твое украл он.
Мин только сердито глазами зыркала. Как бы ей хотелось, чтобы они никогда не узнали, что она влюблена в Ранда ал’Тора. Порой ей хотелось и самой об этом не знать. Влюбиться в мужчину, который едва ли знает, что она жива, влюбиться в такого мужчину!.. Но кто он такой, казалось теперь Мин совсем не таким важным по сравнению с тем, что он на нее почти не обращал внимания; все это, по правде говоря, одно и то же. Мин хотела сказать, что она-то слово сдержит, а о Ранде забудет, отрабатывая свой долг, сколько бы это ни отняло времени. Только вот губ разлепить ей никак не удавалось. «Чтоб ему сгореть! Не встреть я его, не угодила бы в такую передрягу!»
Когда молчание, нарушаемое лишь ритмичным поскрипом колес и глухим стуком копыт, слишком уж затянулось – по мнению Мин, – заговорила Суан:
– Клятву свою я исполню. Сделав то, что обязана сделать в первую очередь. Я не клялась служить ему с этого же дня. Я говорила прямо, но осторожно, чтобы даже намека на это не прозвучало. Да, это тонкий момент, и его Гарет Брин мог и не уловить, но все сказанное – правда.
Мин качнуло на ухабе вместе с повозкой.
– То есть вы убежите, а через несколько лет вернетесь и сдадитесь Брину? Да он ваши шкуры на сыромятню продаст! Наши шкуры! – Лишь произнеся эти слова, девушка поняла, что согласна с решением Суан. Убежать, а потом вернуться и… «Нет, не могу! Я люблю Ранда. А он и ухом не поведет, коли Гарет Брин заставит меня работать на кухне всю оставшуюся жизнь!»
– Да, такого мужчину не проведешь, согласна. И против него не пойдешь, – вздохнула Суан. – Однажды я с ним встречалась. Меня в холодный пот бросило, он ведь мог узнать мой голос.
