мучительно и безуспешно Серж Дюбуа пытался вспомнить, как он сюда попал.
Нет, все-таки, кто эти люди на лестнице? Черт его знает. А кто я, подумал Дюбуа? Тоже…
Безработный комик – блеск! Фигляр и клоун!
Плотный алкогольный туман в голове стал потихоньку редеть, и в разрывах мути начали проявляться разрозненные куски вчерашнего дня. Точно, вначале все было хорошо и здорово. Сдвинули столики в подсвеченном теплом полумраке – не в обшарпанном баре для безработных и актеров, а в небольшом респектабельном ресторанчике недалеко от центра, где свисают с потолка шары неярких желтых ламп, и вспоминается из школьного детства, да и вообще из жизни, только хорошее и нестрашное. Веселились от души, затем разбились, как водится, на кучки… Вот потом-то, ближе к концу, Брингс, нажравшись виски и надувшись от спеси, как индюк во дворе церкви Святого Франциска, прицепился к Леману насчет политики – то ли за кого он «за», то ли против кого он «против». А я рядом с ними сидел, подумал Дюбуа – и зачем влез, если я ни за кого? Ни за левых, ни за крайних, ни за зеленых. Но против дураков, поэтому…
Да… А Леман в ответ улыбался Брингсу.
– Ты что на меня наезжаешь бульдозером, как на своей стройке, – спросил Леман, – с кем я и против кого?
– Ты, Анри, не волнуйся, – вставил Дюбуа, – Томми посади в бульдозер, он не уедет никуда. Он такой строитель, который по стройплощадкам не шляется. Это он для сайта, для фотографии каску надел, новенькую, из магазина… Его дело – вложить бабло. На это бабло возведут курятник в сто тридцать пять этажей, распродадут по кусочкам, а он получит бабло с черточкой, которое в несколько раз больше просто бабла. А какие там в тракторе педали да рычаги, он и не видел никогда – на хрена ему!
– Иди-ка ты, Серж, в задницу, со своими подковырками – сердито отмахнулся Брингс, взгляд которого стал заметно стекленеть, а кулаки сжиматься. – Я хочу, чтобы Анри ответил, он у нас умный. Инженер по этим....пи-пи-пи… Все вы умные, только денег что-то нет у вас… Но Анри самый умный – пусть и обрисует, так сказать, гражданскую позицию…
– Хоть и до черта у тебя деньжищ, Томми, хоть с черточкой, хоть без, – вздохнул Дюбуа, – а пить нормально не научился. Я в следующий раз виски приносить не буду. Там ноль семь всего и было, а тебя уже понесло на почве мании величия… Чего ты к нему, правда, прицепился? Давай я тебе обрисую!
– А, – Брингс махнул рукой, – ты обрисуешь, комик хренов! Нет, Анри Леман у нас всегда самый умный был. И я хочу, чтобы мне Анри ответил – вот на чьей он стороне в наше непростое время? Или, хотя бы, как он себе дело представляет… – Брингс икнул. – Может, он тоже шпион блефускианский…
– Я? – спросил Анри Леман с лёгкой улыбкой. – Я шпион, конечно… Черт! Как это ты догадался, Томми?
– А он же сказал, – снова влез Дюбуа, – ты самый умный среди нас. Это само по себе подозрительно… Среди умных вообще верных и преданных мало, они,
